Дорожная традиция России. Поверья, обычаи, обряды

И в наши дни сохраняются некоторые древние представления об особенностях похоронного пути. Прощаясь с покойным, близкие люди желают ему доброго пути (предполагается, что он ещё может всё слышать). С кладбища, как и в прежние времена, нужно идти другой дорогой – не той, по которой туда пришли. Поскольку современные городские кладбища обычно находятся далеко, за городской чертой, и добираются туда на транспорте, то и возвращаться оттуда можно только той же самой автомобильной дорогой. Тогда говорят, что идти другой дорогой – означает идти от могилы по другим аллеям и тропам кладбища до того места, где стоит автобус[706].

Вот и в похоронных причитаниях путь покойника в «иной мир» рисуется длинным. А в поминальных причитаниях говорится об обратном, коротком пути – с кладбища домой[707].

По заключению Г. А. Левинтона, путешествие на «тот свет» или в иные разновидности нечеловеческого пространства представлялось так: долгий и трудный путь туда – краткий лёгкий путь обратно (хотя встречается и обратное соотношение). К примеру, в европейской волшебной сказке бывает подчеркнут быстрый, но опасный путь туда и при этом никогда не описывается возвращение оттуда. Эта особенность сказочного пространства отразилась в позднейшей европейской литературе путешествий, прежде всего в жанре утопии, где очень часто путь в небывалую страну и путь обратно осуществлялись разными способами[708].

Впрочем, не только на пути с кладбища домой, но и при регулярном посещении живыми кладбища, при «гостевании» там, люди должны были двигаться наоборот – иначе, чем в обычной обстановке, среди живых. На Русском Севере, в Пинежье, «кадили» на кладбище и «угощали» покойников «против солнца обязательно»[709].

Иногда умершему высказывали пожелание, чтобы дорога была «скатертью»[710]. Ведь путь предстоял долгий, трудный. А само это выражение некогда являлось вполне приемлемым напутственным благопожеланием.

Получается, что путь туда, в «иной мир», и путь обратно различны и в погребальных обрядах, и в фольклоре. Это давние, устойчивые представления различных народов. А вообще при движении похоронной процессии – на «последнем пути» умершего – всё было строго регламентировано. Особенно опасались задержки, непредвиденной остановки. Такое воспринималось как проявление чужой, опасной силы. Это могло нарушить ритуальный сценарий и грозило опасностью – прежде всего, для живых. Сходным образом и при свадебных разъездах старались мчаться как можно быстрее, а всякое торможение расценивалось весьма негативно.

Запрягать на «том свете»

Согласно материалам, собранным В. Е. Добровольской, в Гороховецком районе Владимирской области ещё совсем недавно было такое обыкновение. На сороковой день после смерти человека его близкие выглядывали за занавеску в окно. Если видели тройку лошадей и покойного, который ими правит, то это был знак, что его душа попала в рай. А когда могли разглядеть, что его самого, как коня, погоняют, – это дурной знак: он отправился в ад. Говорили: «И значит – если его погоняют, то значит в ад, а если он погоняет, то значит в рай»[711].

Если это редкостное гадание было в действительности сколько-нибудь распространённым, то его можно сопоставить с известным народным убеждением, что на утопленниках да удавленниках черти «воду возят». Выходит, те мертвецы, смерть которых осознавалась как «неправильная», греховная, «не своя», – они в аду, и там их используют как тягловых животных.

Не так давно Г. Ю. Смирнова обратилась к интересной теме – она постаралась объяснить происхождение расхожих выражений вроде «воду возить (на ком-либо)» и т. п. Обычно указывали, что, согласно старинным славянским народным представлениям, именно таким бывало наказание грешников (например, самоубийц) на «том свете» – на них, дескать, черти воду возят, как на лошадях. Ссылаясь же на один из популярных мифологических словарей, Смирнова утверждала, будто в картинах славянского ада этакого загробного наказания грешников нет. И если так, то тогда, по её мнению, образные выражения могут восходить к речи охотников: о плохо «работающих по дичи», медлительных псах говорили, что они «будто воду возят»[712].