Дорожные работы

— Ну хорошо, — сказал он. — Но только в последний раз. В самый последний, Доус. Зарубите это себе на носу. Не приезжайте ко мне и не звоните. Никогда. У меня и без вас проблем хватает.

— Согласен.

И он протянул ему правую руку, отнюдь не будучи уверен, согласится ли Мальоре пожать ее. Но Мальоре крепко стиснул его ладонь.

— Не понимаю я вас, — сказал Мальоре. — И почему я помогаю парню, у которого нет ни грамма здравого смысла?

— Во всем нашем мире вы не сыщете здравого смысла, — сказал он. — А если сомневаетесь — вспомните про собаку мистера Пиацци.

— А я никогда про нее не забываю, — ответил Мальоре.

16 января 1974 года

Запечатанный конверт с чековой книжкой он отвез в почтовое отделение на углу и оформил его отправку. Вечером пошел в кино на фильм «Изгоняющий дьявола»; главным образом ради Макса фон Сюдова, которым всегда восхищался. В одном эпизоде, когда маленькая девочка блеванула прямо в лицо католическому священнику, зрители на задних рядах хлопали и улюлюкали.

17 января 1974 года

Ему позвонила Мэри. Голос ее звучал весело и беззаботно, отчего беседа сразу пошла в непринужденном русле.

— Ты продал дом, — заявила она.

— Да.

— Но еще не съехал.

— До субботы еще побуду здесь. Я снял здоровенный дом за городом. Скоро надеюсь устроиться на работу.

— О, Барт, как это замечательно! Я так рада! — И вдруг он понял, почему ему так легко говорить с ней. Мэри притворялась. Она вовсе не радовалась и не огорчалась. Ей стало безразлично — она сдалась. — Барт, насчет этой чековой книжки…

— Да.

— Ты ведь разделил вырученные деньги пополам, да?

— Да. Если хочешь проверить, перезвони мистеру Феннеру.

— Нет, дело вовсе не в этом. — Он словно воочию увидел, как она отмахнулась. — Я имела в виду… ты разделил их так… словом, значит ли это, что мы…

Она выжидательно приумолкла. Почти театрально. Даже мастерски.

Ах ты, сука! — подумал он. Приперла-таки меня к стенке.

— Да, наверное, — произнес он. — Мы разводимся.

— Ты это хорошо продумал? — спросила она с напускным волнением. — Ты и в самом деле хочешь…

— Да, я все продумал.

— Я тоже, — вздохнула Мэри. — Похоже, другого выхода у нас и правда нет. Но я на тебя зла не держу, Барт. Я хочу, чтобы ты это знал.

Господи, она начиталась этих дешевых романов, подумал он. Сейчас скажет еще, что собирается вернуться в школу. Он даже сам поразился, насколько это огорчило его. Он уже думал, что искоренил остатки сентиментальности.

— И чем ты собираешься заняться? — спросил он.

— Я возвращаюсь в школу, — ответила Мэри уже без притворства, голос ее зазвенел от искренней радости. — Раскопала у мамы в мансарде свои старые конспекты. Представляешь, мне нужно сдать всего двадцать четыре зачета, чтобы меня приняли. Это займет чуть больше года!

Он представил, как Мэри ползает по мансарде, и вспомнил, как еще недавно сам рылся на чердаке в вещах Чарли. Воспоминания были болезненные, и он отключил их.

— Барт? Ты меня слышишь?

— Да. Я очень рад, что ты не будешь скучать, оставшись в одиночестве.

— Барт, — укоризненно произнесла она.

Впрочем, ему незачем было поддразнивать ее, упрекать или портить ей настроение. Колеса уже завертелись. Собака мистера Пиацци, укусив однажды, почуяла вкус крови и теперь рвалась в бой. Мысль эта показалась ему настолько забавной, что он хихикнул.

— Барт, ты плачешь? — взволнованно спросила Мэри. Голос ее звучал участливо, почти с нежностью. Но вместе с тем — насквозь фальшиво.

— Нет, — сухо сказал он.

— Барт, я могу что-нибудь для тебя сделать? Если да, то скажи — я очень хочу тебе помочь.

— Нет. У меня все нормально. И я рад, что ты возвращаешься в школу. Послушай, а кому из нас подавать на развод? Тебе или мне?

— Наверное, лучше мне, — робко ответила она. — Так будет правильнее.

— Хорошо, — согласился он. — Пусть будет по-твоему.

Воцарилось молчание, которое нарушила Мэри, внезапно выпалив:

— Скажи, ты спал с кем-нибудь после моего ухода?

Он чуть призадумался, выбирая, как быть: сказать ли правду, соврать или ответить уклончиво, чтобы Мэри всю ночь ворочалась, мучаясь подозрениями.

— Нет, — ответил он наконец. А потом, чуть помолчав, спросил: — А ты?

— Нет, конечно! — выпалила она, уязвленно и обрадованно в одно и то же время. — Как ты мог такое подумать?

— Рано или поздно это все равно случится.

— Барт, давай не будем это обсуждать.

— Хорошо, — миролюбиво согласился он, хотя первой заговорила на эту тему Мэри. Он подбирал слова, пытаясь сказать ей что-нибудь хорошее, доброе, нечто такое, что запомнилось бы ей надолго. Но, как назло, в голову ничего не лезло, а в конце он уже и сам перестал понимать, почему хочет, чтобы она его вообще вспоминала. Конечно, у них было что вспомнить. Жили-то они хорошо. Он был уверен, что хорошо, потому что сам толком вспомнить никаких особенных событий не мог. Если не считать истории с этим дурацким телевизором.

Словно со стороны, он услышал собственный голос: