Дословный мир. Третья книга стихов

Как и сам Фараон – ещё не сменил наряда,

Чем выгодно отличается, не выходя из ряда

Собакоголовых предков, и не теряет роли,

Изобразив барана или овечку Долли.

Проснувшийся Фараон – не воскресший из мертвых, то есть

Можно расшифровать, но не исправить повесть,

Ту, что целый народ гравировал веками

И шлифовал Господь редкими облаками.

7

Кто учит любви, тот верит в грехопаденье мира.

Недаром же я вначале упомянул Шекспира,

Чьё имя – как знак вопроса, но выучил каждый школьник,

Что в центре высокой драмы – классический треугольник.

И Фараон, как солнце, вступает в права пустыни

Там, где совсем другие святые. Но все святыни —

По сути – есть пирамиды. Абстрактная форма света —

Луч, то есть угол зренья в мире Творца Завета.

8

Образно говоря, каждый стремится в небо,

Не думая, что под ним чёрный квадрат Эреба.

Жизнь – как потеря Рая, посох да пыль изгнанья,

Шествие восвояси – со знаками препинанья,

Лучше – с надеждой, верой – без поправки на чудо.

Самые светлые строчки – как письма из ниоткуда

В неведомое – с любовью! Вместо адреса – лотос,

Словно припоминанье, что человек – есть космос.

9

В долгом стихотворенье с ритма сбиваюсь, меру

Теряю – дышу неровно! Словом, беру на веру

Всё, что могу расслышать в этом глухом просторе,

И тороплюсь, как спорщик с репликой в разговоре.

Раз Фараон проснулся, значит живей, чем классик.

Вместо карандаша Бог выбирает ластик —

Смотрит на лист пустыни, дышит горячим ветром,

Словно услышал голос, но не спешит с ответом.

1.2006

(криптограмма)

без

крыльев

летящему странно

быть выше себя самого

летящему странно без крыльев

Опытное поле