Доставить и выжить

— Скажи то же самое громче. Нам плевать, как тебя зовут, просто хотелось услышать твой голос. Ну, повтори еще раз!

— Зачем это! — уже громче и четче повторил "милиционер".

— Пойдет. А теперь скажи в свой матюгальник, что "скорую" ты проверил и все в порядке.

Парень потянулся к рации.

— Погоди, служивый, не так быстро!

— Что?

— Не торопись, говорю. Я же знаю, какие у тебя мыслишки в черепушке шевелятся…

— Никакие… не шевелятся…

— Шевелятся, шевелятся. У тебя же на роже все написано. Хочешь своих на помощь позвать. И совершенно напрасно. Ежели ты такую глупость учудишь, я раздолблю тебе яйца. Всмятку, с гарантией невозможности реставрации. Поймают нас по твоему сигналу или нет — вопрос открытый. Сам видишь, это совсем не просто. А вот обещание свое я железно выполню. Понял?

— Понял.

— Мало, чтобы ты понял. Надо еще чтобы ты проникся. Ты проникся?

— Если ты мне попадешься, гад!..

— Тьфу ты! Пугал пудель волка…

Шамышов взял говоруна за предплечье. Какого бы то ни было напряжения ни в его позе, ни в его лице не наблюдалось, просто взял. Но того буквально перекосило от нестерпимой боли.

— Пусти!..

— А ты проникся?

— Проникся! Пусти! — просипел лже-милиционер. — Все сделаю!

— Понятно, сделаешь. Куда б ты делся. Ну, держи свою рацию.

— И не шути с нашим дедом! — протирая лицо смоченным в спирте тампоном, присовокупил Никита. — Один из самых больших его недостатков — это то, что он всегда держит слово. Все-гда! Просто чудовище какое-то, а не человек. Ты еще молод, не стоит рисковать… А ты, Маркелыч, не напрягайся так на запах спирта. Уже лицо протереть нельзя!

— Двойка, двойка! Я шестой!

— Двойка на связи. Ну, что у тебя?

— "Скорую" проверил. Порядок.

— Кого везут?

— Женщину. Инфаркт.

— Холодная?

— Как голова у чекиста.

— Остальные?

— Медики. Все при документах. И жилец из нашего дома. В пижаме, но одежда у него с собой. И паспорт с собой. Муж покойной.

— Добро, шестой. Конец связи.

— Ну вот и молодец! — произнес отставной прапорщик и тут же ткнул "милиционера" большим пальцем в горло. Тот ткнулся грудью в тело своего напарника и застыл.

— Валерий Кондратьевич, ты давай переодевайся. Хватит пижаму демонстрировать, она свою роль сыграла. Держи свой костюм.

Иваньков переоделся.

— Вещи забери, — протянул ему старший прапорщик сверток с женской одеждой.

— Куда мне их… Жены это покойницы… Вот как неожиданно пригодились…

— Ну, не выбрасывать же их! Бери, весят они не много, места не займут…

— Ладно…

— За квартиру не беспокойся, — произнес Лавин. — Ребята все закроют, ключи отдадут соседям. Наш друг все проконтролирует. Даже уборку сделают.

— Зачем? Не надо. Я сам приберусь, привык… Да и не беспокоюсь я ничуть.

— Вот и отлично.

Речь шла о двух коллегах Знахаря. Передав парик, накладную бороду, дымчатые очки и свою униформу Лавину и Лукину, они по понятным причинам вынуждены были остаться в квартире Иванькова.

— Держите, Валерий Кондратьевич, — протянул Никита деньги.

— Зачем?.. Куда столько… — засмущался тот. — Вам и самим, поди…

— Бери, бери, подполковник, не мнись! — произнес Шамышов.

— У него еще есть, не сумлевайся. Если бы не ты… И он тоже это понимает, хотя и новый русский. Жизнь-то, она любых денег дороже. А уж жизнь бизнесмена так вообще на вес золота…

— Дед, кончай демагогию! — поморщился Лавин. — Спасибо вам, Валерий Кондратьевич, выручили вы нас. Крепко выручили. Это от всей души.

— Да чего там… Будете в Москве, обязательно ко мне. Обязательно! Вы же видели, я один, так что гости мне только в радость. Договорились?

— Непременно.

— Ты, Кондратьич, погости там как следует у своего однополчанина. Да за наше здоровье выпейте, глядишь, и поможет, дело такое, — похлопал москвича по колену старший прапорщик.

— О чем разговор!

— Ну, давай прощаться, подполковник. Вон твой вокзал, приехали.

— Удачи вам, ребята!

— Да уж, не помешает…

Иваньков, стараясь не наступить на распростертые на полу тела, вылез из машины и упругой походкой направился в сторону вокзала.

Давно его зазывал к себе в Рязань старинный, еще с курсантских времен, друг, да раньше все никак финансы не позволяли…

— Куда этих? — повернувшись, спросил через плечо водитель.

— Давай в какой-нибудь парк.

— Понял… Вот адрес. Серега передал. Отправляйтесь туда и ждите, он с вами свяжется.

— А ты?

— Мне адрес знать не велено. Чтобы, значит, в случае чего, я не мог расколоться. Так что добираться вам придется самим.

— Ясно.

— Дед… — хохотнул на переднем сидении Андрей. — Слышь-ка…

— Чего тебе?

— А тебе к лицу был этот халатик! Ха-ха-ха! И тапочки с помпончиками! И особенно чулочки! Вот умора! Ха-ха-ха!

— Смотрите-ка, наш адвокат очухался! — проворчал Шамышов.

— Что-то вчера не было слышно твоего задорного смеха! А, парень?..

— Не, Маркелыч, правда! — продолжал смеяться Лукин. — Тот бедолага, как увидел твою небритую очкастую харю и седую волосатую грудь над всем этим великолепием, он же чуть коня не родил! Ха-ха-ха! Такого жесткого гей-порно даже развращенная Москва не видывала! Боевой разведчик… в чулочках! Ха-ха-ха!..