Достойно есть

Многие годы пройдут после Грехопадения, что в церквах было названо Добродетелью и благословлено. Но прежде, я реку, народятся красивые, сами собою на перекрёстках трёх дорог любующиеся Филиппы и Роберты. Наденут свои перстни наоборот, и гвоздём причешут свои волосы, и черепами украсят свою грудь, чтобы привлечь женский пол. И женский пол изумится и покорится им. Чтобы сбылось пророчество о том, что скоро красота будет предана мухам Торговли. И возмутится тело блудницы, которой больше нечему будет позавидовать. И блудница станет судьёй мудрецам и сильным мира сего, призывая семя, которому верно служила, к ответу. И взметнёт над собою проклятие, простирая руку к Востоку и крича:

– Поэт-изгнанник, говори: что видишь ты на своём веку?

– Вижу расцветку Гиметта в основе нашего нового Гражданского Кодекса.

– Вижу каменную статую малышки Мирто, проститутки с Сикиноса, на Агоре с источниками и вздыбленными Львами.

– Вижу юношей и девушек на ежегодном Конкурсе Влюблённых.

– Вижу высоко в небесах птичий Эрехтейон.

Мощи старых звёзд и паутину из углов небосвода прочь выметая, грянет гроза, порождённая умом человека. Но прежде, я реку, поколение за поколением вспорют лемехом бесплодную землю. И тайно сочтут Правители товар людской, объявляя новые войны. И насытятся Жандармы и Военные Судьи. Оставляя золото для неизвестных, получат они свой оклад мучений и брани. И знамёна подымутся на огромных судах, и марши пройдут по дорогам, и с балконов будут сыпаться цветы Победителю. Тому, что всю жизнь проведёт в трупной вони. И пастью могилы, вырытой по меркам её, проревёт темнота:

– Поэт-изгнанник, говори: что видишь ты на своём веку?

– Вижу Трибуналы, горящие, словно свечи, на широком столе Воскресения.

– Вижу Жандармов, отдающих кровь свою в жертву чистоте небес.

– Вижу непрестанное восстание цветов и растений.

– Вижу артиллеристов Любви.

И, расплачиваясь за деяния древних Правителей, ужаснётся Вселенная. Содрогнётся Аид, и дощатый настил проломится под тяжестью великого солнца. Но прежде, я реку, застонут юноши, и кровь их состарится без причины. Остриженные заключённые застучат о решётки своими железными мисками. И опустеют заводы, а потом снова насильно будут заполнены, чтобы выпускать консервированные сны миллионами банок и тысячи сортов бутилированной природы. И наступят годы бледные и слабосильные, замотанные в бинты. И будет выдаваться по несколько грамм счастья на каждого. И каждый будет нести в себе лишь прекрасные развалины. Тогда Поэт, не имея другого изгнания, которое он мог бы оплакать, из обнажённой груди изливая здоровье грозы, повернётся и встанет посреди прекрасных развалин. И произнесёт последний человек своё первое слово, чтобы поднялись высокие травы и чтобы женщина вышла к нему, словно солнечный луч. И возлюбит он женщину, и уложит её на траву, как было предсказано. И получат отмщенье мечты, и зачнут поколения новые на веки веков!

12

Уста отверзаю я и улыбается море мне
Уносит слова мои в глубины тёмных пещер
И там чуть слышно твердит щенкам тюленей
Что скулят по ночам над людскими печалями.

Я жилы вскрываю и занявшись алым мечты мои
Обручами становятся у ребятни во дворах
Простынями девчонок не дремлющих чтобы
О чуде любви слушать песню украдкою.

Пьянит меня жимолость и в свой сад удаляюсь я
Мертвецов моих тайных там я хороню тела
И обрезаю им шнур из осквернённых
Золотящихся звёзд чтобы падали в пропасти.

Ест ржавчина лезвия и я караю всё царство их
Я кто испробовал много тысяч мечей
Из фиалок и а нютиных глазок
Кую остриё и Героев достойное.

Я грудь обнажаю и ветры рвут свои привязи
Сметают развалины и грязные души прочь
И землю от тяжких туч освобождают
Да явятся вновь её пажити ясные!

XVII