Достойно есть

Помнишь, волхвы забрали… – волхвы, первыми поклонившиеся новорождённому Христу, заменяют здесь учеников, предавших тело Христа погребению после распятия. Местом погребения у Элитиса оказываются одновременно и земля («в чёрной глуби колодца»), и море («в недрах морских зыбей») – то есть весь мир. Бездна символизирует сошествие Христа во Ад.

Повязал Ты поясом мне моря – ср. в псалмах: «И Ты обратил сетование моё в ликование, снял с меня вретище и препоясал меня веселием» (Пс 29: 12), «Бог препоясывает меня силою и устрояет мне верный путь» (Пс 17: 33).

Основанья мои на горах… – намеченный в предыдущем стихотворении библейский мотив, полностью заимствованный из 86-го псалма, теперь раскрывается со всей полнотой. Неопалимая купина – в Пятикнижии пылающий куст, из которого Бог говорил с Моисеем: «И явился ему Ангел Господень в пламени огня из среды тернового куста. И увидел он, что терновый куст горит огнём, но куст не сгорает. Моисей сказал: пойду и посмотрю на сие великое явление, отчего куст не сгорает. Господь увидел, что он идёт смотреть, и воззвал к нему Бог из среды куста, и сказал: Моисей! Моисей!» (Исх 3: 2–4). У Элитиса таким пылающим видением становится память народа.

Пинд – крупнейший горный хребет Греции, Афон – одна из высочайших горных вершин. В южной оконечности Пинда находится гора Парнас, обитель Аполлона и Муз, а Афон – главный центр православного монашества.

Вешает за ноги дни – Тасос Лигнадис высказал поразительно меткую догадку: в этой строке Элитис вспоминает об освежёванных пасхальных ягнятах, подвешенных головами вниз в мясной лавке (σ. 142). В следующей строке пожирающее свои жертвы Время «с шумом высасывает» мозг из костей. Агнец, как известно, символизирует Христа, но и любого невинно убиенного.

От лица небес бежали враги мои – «Да восстанет Бог, и расточатся враги Его, и да бегут от лица Его ненавидящие Его» (Пс 67: 1).

По пяте узнающая воина… – перефразированное латинское выражение ех ungue leonem, «по когтю [узнавать] льва». Здесь имеется в виду пята Ахилла – его единственное уязвимое место. Т. Лигнадис считал, что Элитис подразумевает мужественную походку (σ. 143).

Певец облаков и прибоя, заснувший во мне… – от образа грозных гор Элитис переходит к образу не менее грозного, бушующего моря. Фракиец – это и северный ветер («фракийский ветер» древних географов), и Орфей – величайший певец греческой мифологии: о его фракийском происхождении сообщают многие античные авторы. Быть может, Элитис сравнивает свою дремлющую поэтическую мощь с Орфеем ещё и потому, что последний считался автором космогонической поэмы о происхождении мира и всего сущего. Ср. у Аполлония Родосского: «Пел он о том, как когда-то и суша, и небо, и море, / Раньше друг с другом в одну перемешаны будучи форму, / В гибельной распре затем отделились одно от другого / И средь эфира своё неизменное заняли место / Звёзды, а также луна и пути неуклонные солнца. / Пел он, как горы взнеслись…» (Apoll. Rhod. Argon., I, 496–501, перевод Г. Ф. Церетели).

В простую жестянку я кисти свои / все разом макаю и крашу… – поэт изображает себя одновременно иконописцем и корабельным маляром. Обмакивание кисти в краски напоминает седьмой икос 34-го кондака Романа Сладкопевца: «Потому что Плоть Моя, как ты видишь, становится для Меня хартией (бумагой) и Моя алая Кровь – чернилом, в которое макая и пишу отпущение грехов всему миру и дарую жизнь взывающим ко Мне». Глагол «макать» верно передан только в переводе архимандрита Амвросия (Погодина), который я и цитирую.

Святой Канарис, святой Миаулис, святая Манто – святыми заступниками греческого народа названы здесь герои морских сражений Освободительной войны: адмирал Константинос Канарис (1793–1877), адмирал Андреас Миаулис (1769–1835) и первая в Греции женщина, получившая звание генерал-лейтенанта, – Манто Маврогенус (1796–1840).

Пришли / притворившись друзьями… – смысл седьмого псалма совершенно прозрачен: Элитис говорит об иноземцах, и прежде всего о западноевропейцах, пытающихся насадить свою культуру и подчинить себе Грецию. Т. Лигнадис замечал, что Мудрец, Основатель и Геометр взяты из комедии Аристофана «Птицы»: там это Предсказатель, Законодатель и Землемер (σ. 150).

Дворцы и могучие башни / челны и другие суда – ср. у Аристофана: «От врагов, не от друзей же научились города / Крепостные строить стены и военные суда» (перевод С. К. Апта).