Достойное общество

Ярым сторонником переоценки чувства жалости (Mitleiden) был Ницше43. Его критика жалости как морального чувства особенно значима для анализа общества милосердия. Общество всеобщего благосостояния пытается найти ответ на те же вопросы, которые намеревалось решить общество милосердия, но только без опоры на жалость. Когда Ницше призывал к переоценке всех ценностей, он не просто требовал, чтобы все принятые ценности были заменены на новые. Он требовал реверсивной переоценки первостепенных ценностей – чтобы те ценности, которые воспринимаются как желательные, сделались нежелательными, и наоборот. Критерием для этой переоценки должна была стать способность усиливать или ослаблять способность человека к самосовершенствованию. Именно так надлежит понимать ницшеанскую критику морали, основанной на жалости. Мораль должна начинаться с рефлексивного отношения, при котором индивид предпринимает шаги к тому, чтобы усовершенствовать самого себя. Щедрость к другим может проявлять только тот человек, который заботится о собственной подлинности. Та разновидность морали, что начинается с жалости, заставляет человека бежать от самого себя и застывать в сентиментальной позе, ориентированной на другого. Сентиментальность есть чувство, которому, с точки зрения Ницше, недостает жестокости, необходимой для трезвого взгляда на то, что в действительности можно сделать для того, чтобы помочь другому. Противоположностью альтруизму является не эгоизм, а самосовершенствование. Совершенствование самого себя требует от человека переоценить все ценности с опорой на вновь обретенное представление о гордости. И на место всех этих навязанных понятий должно прийти понятие гордости, подобающей сверхчеловеку (Uebermensch). Ницше не был первым из тех, кто критиковал чувство жалости. Спиноза сделал это задолго до него44, заявив, что оно основывается на метафизической иллюзии: так же как ты не испытываешь жалости к маленькому ребенку за то, что тот не умеет говорить, ты не должен жалеть других за их недостатки. Эти недостатки суть результат такой же необходимости, как та, что не позволяет ребенку говорить от рождения. Но для наших целей Ницше – более удобный критик чувства жалости, поскольку он сопоставляет ее с человеческим достоинством. Проблема в том, что Ницше сопоставляет жалость не с тем видом человеческого достоинства – с достоинством и честью сверхчеловека. Та концепция чести, которая занимает нас, связана с честью, свойственной всем людям по праву рождения. И самые значимые для нас в данном случае вопросы формулируются следующим образом: что не так с жалостью, которую человек испытывает по отношению к впавшим в нужду? Что не так с этим чувством, если оно вполне эффективно побуждает людей помогать тем, кто оказался в затруднительных обстоятельствах? Что в жалости настолько дурного, что достойное общество нельзя построить на помощи другим людям из жалости? И, наконец, существует ли резонное основание для того, чтобы испытывать унижение, когда другие люди тебя жалеют? Понятно, что та проблема, из‐за которой ты вызываешь жалость, уже заставляет тебя страдать, но почему кроме этого ты должен еще и чувствовать унижение? Отношения жалости несимметричные. В чувстве жалости неизменно присутствует ощущение превосходства: «Это случилось с тобой, но со мной подобного произойти не может». Именно эта асимметрия и отличает жалость от сострадания. Сострадание потенциально является отношением симметрическим. Когда кто-то совершает милостивое деяние из жалости, то сам этот акт скрыто предполагает, что благополучатель обязан быть за это благодарен. Чувство жалости не оставляет места для допущения, что и самой персоне, испытывающей жалость, может когда-нибудь потребоваться жалость со стороны другого человека. Напротив, эта персона молчаливо предполагает, что она выше того, к кому испытывает жалость, по самой своей сути. Ее жалость исходит из безопасной позиции, как если бы она сама была заранее и навсегда избавлена от всяческих бед и несчастий. В тех случаях, когда позиция жалеющего не имеет подобной защиты, отношение трансформируется из жалости в сострадание. То различие, которое я провожу между «жалостью» и «состраданием», не является общепринятым: эти два слова часто используют в качестве синонимов. Однако подобное разграничение может оказаться весьма полезным.

У тех, кого жалеют, могут возникнуть достаточные основания для того, чтобы заподозрить, что к ним относятся без уважения, поскольку поводом для жалости, как правило, являются беспомощность и беззащитность. Если человек сохраняет контроль над собой, он не вызывает жалости даже в случае крайней нужды. Жалость достается тем людям, кто утратил значимые источники для сохранения подобающей самооценки до той степени, за которой у человека не остается средств для защиты самоуважения.