Достойный жених. Книга 2

– После утреннего разгрома, я имею в виду.

– А, в крикете. С каким счетом кончилась игра?

– Двести пятьдесят семь на шесть, – ответил ему Пран, удивляясь, что Варун не знает этого.

– Ясно, – отозвался Варун и направился к граммофону.

– Не смей! – прогремел Арун.

– Что не сметь, Арун-бхай?

– Не смей включать эту чертову машину, или получишь затрещину, которая отвадит тебя от этой музыкальной заразы.

Варун отошел от граммофона с убийственной покорностью. Хареш был неприятно поражен отношениями между двумя братьями. И в Прагапуре, вспомнил он, Варун за все время не проронил почти ни слова.

– Апарне эта вещь нравится, – обронил Варун, не глядя на Аруна. – И Уме тоже.

Как ни странно, это было правдой. Если Савите не удавалось усыпить девочку латинскими юридическими оборотами, она напевала дочке именно эту песенку.

– Меня не интересует, кому что нравится, – отрезал Арун, покраснев от негодования. – Ты выключишь чертову машинку, и немедленно.

– Я не могу выключить то, что не включал, – проговорил Варун, радуясь, что хоть как-то может поддеть брата.

Лата поспешила задать Харешу первый вопрос, какой пришел ей в голову:

– Ты видел «Дидар»?

– Да, три раза. Один раз сам ходил, потом с друзьями в Дели и еще раз с сестрой Симран в Лакхнау.

Они помолчали.

– Тебе, должно быть, понравился фильм? – спросила Лата.

– Да, – ответил Хареш. – Я вообще люблю кино. Когда я был в Миддлхэмптоне, я смотрел по два фильма в день. А пьес я ни разу не видел, – зачем-то признался он.

– Ну да, я так и думал, – сказал Арун. – Трудно выбраться, как вы говорили. А сейчас простите нас, нам пора ехать.

– Да-да, – отозвалась госпожа Рупа Мера. – Езжайте. А у нас тут есть чем заняться. Савите нужно уложить девочку, мне надо написать новогодние поздравления, Прану…

– Надо почитать книгу, – подсказал Пран.

– Да. А Хареш с Латой могут погулять в саду. – Она велела Ханифу зажечь садовое освещение.

16.22

Но в саду было еще светло. Лата с Харешем обошли небольшой садик дважды, не зная, что сказать друг другу. Цветы закрылись на ночь, только в углу около скамейки еще чувствовался аромат левкоев.

– Может быть, сядем? – спросил Хареш.

– Давай сядем. Почему бы и нет?

– Мы так давно не встречались, – сказал он.

– А клуб «Прагапур» не считается?

– Ну, это был прием для семьи. Нас с тобой там словно и не было.

– Прием произвел на всех впечатление, – заметила Лата с улыбкой. Ее присутствие там, возможно, и не чувствовалось, зато про Хареша этого никак нельзя было сказать.

– Я надеялся, что произведет, – сказал Хареш. – Но я не совсем понимаю, как относится ко всему этому твой старший брат. Он меня избегает? Утром он все время искал какого-то своего приятеля, а теперь сбежал.

– Просто он такой человек. И сейчас устроил сцену с Варуном. Но иногда он бывает очень дружелюбным, надо только поймать момент. Ты к этому привыкнешь.

Последняя фраза выскочила у Латы сама собой, неожиданно для нее, и она была этим недовольна. Хареш ей нравился, но она не хотела обнадеживать его напрасно и потому добавила:

– Все его… коллеги привыкают.

Это высказывание было явно неудачным, так как коллеги были ни при чем; оно лишь показывало ее желание дистанцироваться от Хареша.

– Я, слава богу, не собираюсь становиться его коллегой, – улыбнулся Хареш.

Ему хотелось взять Лату за руку, но он чувствовал, что, несмотря на запах левкоев и подразумеваемое одобрение их уединения со стороны госпожи Рупы Меры, момент для этого неподходящий. Ему было не по себе. С Симран он нашел бы слова и на хинди, и на пенджаби, и на английском. Но с Латой было по-другому. Он не знал, о чем говорить. Не о своей же линии обуви с рантом Гудиера или о том, сколько каких напитков чехи выпили на Новый год. Писать письма было легче. Наконец он нашел тему:

– Я тут прочитал еще парочку романов Гарди.

– Тебе не кажется, что он смотрит на все чересчур пессимистично? – Она тоже с трудом поддерживала беседу. Наверное, им надо было продолжать общение в эпистолярном жанре.

– Сам я оптимист – некоторые говорят, что даже слишком, – так что почитать что-нибудь не столь оптимистичное мне, я думаю, полезно.

– Хм, интересная мысль, – заметила Лата.

Хареш никак не мог преодолеть свою неловкость. Вот они наслаждаются вечерней прохладой в саду на скамейке с благословения ее матери и его отчима, а разговор не клеится. Все-таки семья у Латы слишком непростая. Ничего нельзя предсказать.

– А в данном случае есть у меня основания смотреть в будущее с оптимизмом? – спросил Хареш с улыбкой.

Он был намерен выяснить этот вопрос как можно скорее. Лата говорила, что переписка поможет им понять друг друга, и она действительно на многое раскрыла ему глаза. В двух последних письмах Латы он ощутил некоторое охлаждение с ее стороны, но она обещала провести с ним на каникулах как можно больше времени. Однако, думал Хареш, она, вероятно, не совсем свободно чувствует себя с ним, особенно под критическим взором старшего брата.

Лата ответила не сразу. Она ведь провела с Харешем совсем немного времени – всего лишь за общим столом, на вокзале и в сыромятне. Она сказала: