Достойный жених. Книга 2

– Да, мы великолепно экипированы, – согласился Ман. – Два автомобиля, два вола и велосипед.

Оба рассмеялись. Два вола были эмблемой Конгресса, а велосипед символизировал партию Вариса.

– Жаль все-таки, что нет твоей матери, – повторил Махеш Капур.

– Ну, до голосования еще далеко, и я уверен, что она проявится через неделю-другую, – оптимистично заявил Ман.

Он уже строил планы в связи с предстоящей поездкой в Брахмпур, о которой говорил отец. Ему казалось, что отец чуть ли не впервые в жизни стал ему доверять и даже в определенном отношении зависел от него.

Вошел Варис, объявив, что они едут на митинг Социалистической партии. Хотят ли министр-сахиб и Ман-сахиб присоединиться к ним?

Махеш Капур подумал, что с его стороны было бы некорректно присутствовать на митинге, поскольку Варис организовал какие-то помехи ораторам, Мана же такие соображения не смущали, он хотел видеть все происходящее.

17.6

Митинг Социалистической партии начался с опозданием на сорок пять минут под необъятным красно-зеленым тентом, растянутым над футбольным полем государственной школы в Байтаре, где проводились все главные городские собрания. Какие-то люди на подмостках старались развлечь публику и развеять тягостное ожидание. Несколько человек поздоровались с Варисом, и он был очень доволен тем, что оказался в центре внимания. Он обошел знакомых, выполняя приветственные жесты адаб и намасте или просто хлопая человека по спине, и всем представлял Мана.

– Это парень, который спас жизнь навабзаде, – произносил Варис с таким пафосом, что даже скептически настроенный Ман смущался.

Члены Социалистической партии, видимо, попали по дороге на митинг в транспортную пробку. Но вот послышался бой барабанов, и вскоре кандидат со своей свитой поднялись на сцену. Это был школьный учитель средних лет, уже давно состоявший в членах окружного партийного комитета. Он был известен как красноречивый оратор; кроме того, прошел ложный слух, что, возможно, в митинге примет участие знаменитый социалистический лидер Джаяпракаш Нараян[199], так что на футбольном поле собралась большая толпа. Было уже семь часов вечера, и начало холодать. Как женщины, так и мужчины, составлявшие подавляющее большинство слушателей, – городские и деревенские жители – принесли с собой шали и одеяла и закутывались в них. Чтобы защитить людей от пыли и росы, землю устлали хлопковыми дарри[200].

На сцене сидели несколько местных знаменитостей, позади которых на матерчатом занавесе красовался баньян – эмблема партии. У выступавшего, который, очевидно, привык усмирять бесчинства в школьном классе, был такой мощный голос, что микрофон оказался ненужным придатком. Он к тому же то включался, то выключался и время от времени – преимущественно в те моменты, когда оратора охватывало максимальное вдохновение, – издавал вибрирующее завывание. После того как кандидата представили публике и украсили цветочной гирляндой, он затопил публику потоком типично индийского красноречия:

– …И это не все. Правительство Национального конгресса не хочет использовать наши налоги для прокладки труб, доставляющих питьевую воду, но готово тратить их на всякую бесполезную ерунду. Всем вам случалось проходить мимо уродливой статуи Гандиджи в городском сквере. Как бы мы ни уважали человека, которого памятник якобы изображает, как бы ни поклонялись ему, я вынужден сказать, что эта статуя – лишь безответственное разбазаривание общественных средств. Память о великом человеке хранится в наших сердцах. Надо ли заставлять его регулировать движение на рыночной площади? Но спорить с правительством нашего штата бессмысленно, они не хотят ничего слушать, им надо создавать видимость полезной деятельности. Они расходуют средства на статую, которая никому не нужна, кроме гадящих на нее голубей. Если бы мы построили вместо этого общественные туалеты, нашим матерям и сестрам не пришлось бы испражняться на улице. И все эти никому не нужные затраты заставляют никому не нужное правительство выпускать все больше лишних денег, и в результате повышаются цены на все товары, на все, что необходимо для нас, простых граждан. – Голос его зазвучал с невыносимой мукой. – Как нам выжить? У некоторых из нас – учителей, служащих – фиксированная зарплата, другие уповают на милость Небес. Как нам справиться с этими опустошительными затратами, с инфляцией, которую Конгресс преподносит нашим гражданам в виде дара последние четыре года? Что поможет нам провести нашу лодку по реке жизни в это тяжкое время недоедания, недопоставки тканей, отчаянной жадности, коррупции и кумовства? Я смотрю на своих учеников и плачу…

– Покажи, как ты умеешь плакать! – раздался голос из задних рядов. – Раз, два, три, начинай!