Достопамятная жизнь девицы Клариссы Гарлов

Я отвчала ей, что поступками моими никакъ не заслужила того, чтобы повиновеніе мое подвержено было такимъ опытамъ.

Такъ, отвчала она мн весьма благосклонно; въ поведніи моемъ ни чемъ мн тебя упрекать не можно. Но ты еще не имла никакихъ опытовъ, и какъ теперь пришло къ тому настоящее время, то надется она, что добродтель моя никакъ не ослабнетъ. Въ молодости дтей вс родственники утшаются ихъ поступками. Ты показывала всегда весьма хорошіе въ себ свойствы; однакожъ по сіе время оказывали мы теб гораздо больше снисхожденія, нежели ты намъ длала утшенія. Настоящей твой возрастъ самой тотъ, въ которомъ должно показать опытъ; а тмъ паче, что ддъ твой поставилъ тебя въ нкоторомъ род независимости, предпочтя тебя всмъ тмъ, которые прежде тебя имли на то неоспоримое право.

Матушка! дядя мой зналъ, что отецъ мой можетъ сестру мою наградить изобильно, что и объяснилъ очень ясно въ своемъ завщаніи. Я не длала ничего противъ моей должности, дабы доставить себ отмнныя отъ него благодянія; и щедрость его служитъ больше знакомъ его ко мн склонности, нежели для меня какою нибудь выгодою; по тому что я никогда не искала быть въ независимости. Естьли я буду обладательницею свта, то и тогда не забуду никакъ, сколько обязана почитать васъ и моего родителя. Передъ глазами цлаго свта буду для себя считать славою получить у ногъ вашихъ ваше благословеніе, и…

Жаль мн, Клари, перервать слова твои, хотя ты въ такомъ случа теряешь все должное ко мн уваженіе. Ты еще молода; не видала ни когда никакихъ противорчій. Однакожъ при всемъ томъ не смотря на всю твою ко мн непочтительность, желала бы я, чтобы ты хотя малую для матери твоей показала отличность, когда она говоритъ съ тобою.

Извините меня, матушка! и въ такомъ чрезвычайномъ случа возмите нсколько терпнія. Естьли бы говорила я не съ такою горячностію, то всякой бы могъ подумать, что говорю какъ молодая двица противъ такого человка, которой для меня всегда былъ и будетъ несносенъ.

Смотри, Клари…

Любезная родительница! позвольте мн теперь вамъ изъясниться. Весьма тягостно не имть свободы объяснить своихъ мыслей, а особливо когда должно говорить о такомъ человк, которой почитаетъ меня препоною своему честолюбію, и поступаетъ какъ съ невольницею.

Куда ты заблуждаешь? Клари!

Матушка! должность моя не позволяетъ мн полагать отца моего столь пристрастнымъ чтобы…

Какъ? что? Клари!

Имйте терпніе, любезная родительница! вы общались выслушать меня терпливо. Наружной видъ въ человк не значитъ ничего, когда тому противорчитъ разсудокъ.

И такъ въ такомъ случа можно сказать что глаза и разсудокъ между собою несогласны.

По вашимъ словамъ можно судить, что вс приписываемые мн качествы и свойствы будутъ мн служить наказаніемъ, и я учинюся супругою чудовища…

Ты меня удивляешь, Клари и устрашаешь; теб ли то говорить можно?

Матушка! сей человкъ въ глазахъ моихъ кажется чудовищемъ; и сіе самое принуждаетъ меня быть равнодушною ко всмъ людямъ. Прежде сего полагали во мн предубжденіе къ такому человку, коего нравы и поступки почитали порочными. Я почитала себя подозрваемою, будто бы хотла съ нимъ бжать, и всю фамилію мою погрузить въ безславіе. Матушка! какое бы терпніе въ состояніи было снести такой опытъ?

Теперь, Клари! надюсь, что позволишь ты говорить и мн. Кажется мн, что я слушала тебя съ довольною терпливостію. Естьли бы могла я думать… Однакожъ я рчь мою постараюсь сократить какъ можно больше. Кларисса! мать твоя подаетъ теб въ терпніи примръ собою.

Матушка! колико снисхожденіе ваше меня поражаетъ! Сіе для меня гораздо чувствительне нежели прежде была ваша строгость.

По всему видно было, что возложенная на нее коммиссія была и ей самой тягостна чрезвычайно; а въ противномъ случа терпніе ея не простиралось бы такъ далеко.

И такъ я должна теб сказать, продолжала она, что отецъ твой почитаетъ то нужнымъ необходимо. До сего времяни была ты дочерью почтительною и послушною. И какая бы причина не быть теб таковою? Ни одна еще дочь не имла къ себ отъ родителей своихъ такого снисхожденія и благосклонности. Теперь выбирай себ любое; или опровергни вс прошедшія твои дянія; или согласись учинить надъ собою требуемой отъ тебя опытъ, которой все увнчаетъ; или раздражи всю твою фамилію, и презри отца своего, требующаго отъ тебя повиновенія. Вотъ что теперь длать должно!

Ахъ! правда, думала я сама въ себ; братъ мой умлъ преклонить отца моего на свою сторону, и успхъ соотвтствуетъ его желаніямъ. Противлюсь я по видимому не его корыстолюбивымъ намреніямъ, но вол отца моего.

На слова матери моей не отвчала я ни слова. Признаюсь, что тогдашнее мое молчаніе можно было счесть упрямствомъ. Сердце мое надрывалось. Мать мою почитала я жестокою и суровою, видя ее слдующею властолюбивымъ желаніямъ моего брата.

Однакожъ молчаніе сіе обратилось по крайнй мр въ мою пользу. Вижу, сказала мн мать моя, что ты думаешь повиноваться. Ахъ! дочь моя! любезная Клари! теперь то люблю тебя отъ всего моего сердца! Ни кто не будетъ о томъ знать, что ты мн сопротивлялась. Все будетъ приписано твоей стыдливости, и ты славы твоей ни мало не потеряешь.