Дотянуться до моря

— Оба-на! — воскликнул парень. — Хата полна гостей, а хозяин должен линять куда-то? Во задрочка классная ваще!

Несмотря на то, что диалог велся на пониженных тонах, из-за приоткрытой двери я все прекрасно слышал. Раздалась возня, сдавленное Дарьино: «Отстань, потом!», сопровождающееся звонкими шлепками: очевидно, Володя полез к Дарье обниматься, та надавала ему по рукам.

— Я ж тебе говорила по телефону, что хочу устроить Арсению трип, — снова раздался ее шепот.

— Ну, а я что, мешаю? — удивился Володя. — Хата большая, нехай в спальне себе трипует.

— Ну, я думаю, что если в квартире будет кто-то, это помешает ему включиться, — терпеливо объясняла собеседнику Дарья (я прямо видел, как, убеждая Володю, она правой ладошкой постукивает его по груди). — Он же первый раз, ты же понимаешь, как первый раз все тонко. Начнет включаться на неудобстве, на дискомфорте, и это потянется ниточкой дальше к чернухе какой-нибудь, понимаешь?

— Понимаю, — помолчав, согласился Володя. — Ну, может, ты и права. Первый раз лучше, конечно, чтобы за стенкой никто не сопел, чтоб ни на ком не зацикливаться. Хотя это как кому. У меня первый раз на таком сейшене было, ногу поставить на пол было негде, и ничего, провело в лучшем виде, мне через пять минут уже все было по барабану.

— У тебя натура грубофактурная, — осекла его Дарья. — И шкура бронированная, как у крокодила, об тебя бенгальские огни тушить можно. А со мной помнишь, как было? Ты надо мной висел, я твою рожу прыщавую потом весь трип не могла из кадра выкинуть!

— Сама прыщавая! — огрызнулся Володя. — Ишь, какие мы все утонченные! Таких, как мы, кружевных, в воскресенье на базаре не сыщешь! Почем ты знаешь, что с ним будет так же, как с тобой? С виду у кого шкура крокодилья, так у него.

В его голосе сквозила обиженная ирония.

— То с виду, а так он такой же, как я, я знаю, — упрямо гнула свое Дарья. — Мы родились в один день с разницей в двадцать четыре года, эмоционально мы полные двойники.

Я даже рот зажал рукой, чтобы не прыснуть от столь вдохновенного Дарьиного вранья. Двадцать четыре года разницы? Это, значит, мне 43? Да, уж, если бы! Если бы она добавила мне еще дюжину годков, было бы куда ближе к истинному положению вещей.

В коридоре воцарилась напряженная тишина, наполненная Володиным явно неверием, а больше — нежеланием уходить.

— Ну, ладно уж, — наконец с облегченными интонациями счастливо сдавшегося произнес Володя. — А ты? Ты куда? Со мной?

— Я останусь, — сделав нажим на слове «я», ответила Дарья. — А если с ним что-то случится по первости? Засосет в «бэд-трип», или зациклит. Ну, ты понимаешь. Надо, чтобы кто-то был рядом.

— Не, ну ты красава! — взвился Володя. — Вот москальская же у тебя манера! Хозяина хаты из дому, сами в дом!

— Убью, — тихо, но строго осекла его Дарья. — Не потерплю сепарации по нацпризнаку в месте своего пребывания. И вообще — хватит говнидзе из себя жать!

— Ничего я не жму! — возмутился Володя. — И вообще — я ревную, в натуре! Он чей, непонятно, бойфренд — мамашин или твой?

— Блин, болван, что ты глупости спрашиваешь? — снова зашипела на него Дарья. — Конечно, мамин. Ты сам будь хорошим бойфрендом, не упирайся, как зонтик в заднице! Мне надо остаться, проследить, я перед матерью за него отвечаю.

Снова затихло, потом раздался Володин вздох.

— Ладно уж, уговорила. Пойду к пацанам в общагу, они девок собирались звать. Подсыпем им веселухи в шипучку, ржачка будет еще та! С тебя интервьюшка за услугу.

— Ща, подорвалась! — презрительно фыркнула Дарья. — Только брекеты наполирую! Девки тебе в общаге интервьюшку пусть делают, разрешаю. Ладно, все, пошел.

Раздалось Володино ржание, поцелуйный чмок, подул сквозняк (открыли дверь), потом грохнула дверь закрываемая, дважды щелкнул замок.

— Фу, еле выпроводила, — с улыбкой в пол-лица вытирая воображаемый пот со лба, ворвалась в комнату Дарья. — Упрямый хохол, не хотел уходить! Моя хата, моя хата…

— Я слышал, — кивнул я и не смог с усмешкой не поддеть: — Что ж ты лекции про сепарации по нацпризнаку, а сама его хохлом погоняешь?

— Ну, я ж за глаза, — беззаботно пожала плечами Дарья, с ногами умащиваясь на стуле рядом с моим. — И потом, — как это там? Что дозволено Зевсу, не дозволено быку, вот!

И она счастливо рассмеялась.

— Ты — Зевс? — в шутку нахмурился я.

— Он — бык, — как мячик от стенки, вернула подначку Дарья. — Телец по Зодиаку. Упрямое животное. Пока пинков не надаешь, в нужном направлении не двинется.

— Может, на самом деле — все же не стоило выгонять гостеприимного хозяина из собственного дома? — не унялся я. — Хороший парень, обидится еще…

— Да пошел он! — совершенно между делом поморщилась Дарья, отправляя в рот большую черную сливу. — Зазря, что ли, я его интевьюирую?!

Я аж поперхнулся и, картинно открыв в немом вопросе рот, воззрился на нее.

— Ой, мущщына, вы меня ревнуец-се? — жеманно заерзала на стуле Дарья. — Как необычно, как щекотно!