Дотянуться до моря

В Гражданскую красному командиру Рогожскому досталось повоевать, — и на юге против Деникина, и на востоке против белочехов, и против Врангеля, и много где еще. От отца знаю (а он слышал это от моей бабки), что дед Илья встречался на фронтах с Фрунзе, Тухачевским, Чапаевым. Гражданскую закончил, командуя батальоном, что в соотнесении с воинскими званиями равнялось примерно майору. Как пошла бы жизнь моего деда в мирное время, неизвестно, потому что бабка рассказывала отцу, что тот оставаться в армии не хотел, а думал вернуться в Саратов и закончить образование. Но тут из запроса, пришедшего из Москвы, выяснилось, что молодой рабоче-крестьянской красной армии для увековечивания подвигов и побед требуются новые, свои, проверенные военные историки. Вспомнив, что красный командир Рогожский когда-то учился на вполне подходящем факультете, ему сделали соответствующее предложение. Приказ-не приказ, но Илья Рогожский счел за лучшее не отказываться. Его направили в Москву в распоряжение Главного штаба РККА, который тогда возглавлял Павел Лебедев. При встрече быстро выяснилось, что оба военных — солдат Рогожский и уже тогда генерал Лебедев — вместе воевали на Юго-Западном во время Брусиловского прорыва. Братские чувства однополчан определенно очень сильны, думаю, не обошлось без взаимной симпатии и в этом случае. Как бы то ни было, по специальному ордеру Главштаба РККА Илью без экзаменов зачислили на третий курс исторического факультета МГУ с заданием окончить курс за два года. Дополнительно после основных занятий штудируя в библиотеке университета книги из огромного — более трехсот названий — списка специальной литературы по военной истории, стратегии и тактике войн и сражений, уделяя сну не более пяти часов в сутки, Илья прошел курс за полтора. Основные экзамены он сдал на общих основаниях — все на отлично, а для проверки его знаний в «специальной» области была создана отдельная экзаменационная комиссия из пяти человек во главе с известнейшим тогда военным историком Зайончковским. Своими знаниями Илья поразил всех, а после экзамена Зайончковский не удержался и обнял молодого коллегу. Так в неполные тридцать мой дед стал (по-старому) полковником и получил место преподавателя в Военной академии РККА.

В преподавании молодой поросли советского элитного офицерства истории Пунических и Столетней войн, тонкостей маневров армии Суворова во время Швейцарского похода, канонических ошибок Наполеона на Бородинском поле прошло десять лет, за которые дед написал несколько книг. В 1934-м году в возрасте 40-лет Илья Рогожский получил двухмесячный отпуск «для отдыха и лечения» и поехал на Кавказ. На обратном пути его маршрут проходил через Саратов. Родители Ильи Петровича давно умерли, другой родни не было, так что, хотя на родине он не был двадцать лет, ничто особо его туда не тянуло. Но стремление увидеть после стольких лет родной город перевесило, и Илья Рогожский решил задержаться в Саратове на пару дней.

С замиранием сердца он взошел на крыльцо родительского дома и дернул за колокольчик. Дверь открыла молодая красивая женщина со строгим лицом, но, увидев Рогожского, ее серьезная мина сменилась лучезарной улыбкой. «Здравствуйте, Илюша! То есть, Илья Петрович… Как вас долго не было!» — сказала она. Это оказалась Мария, дочь соседей Рогожских по дому, таких же мещан Кутейниковых. Илья едва помнил ее — в 1914-м Маше было от силы семь-восемь, но девочка прекрасно помнила соседа-студента, которого «забрали на войну». За чаем-разговором очень быстро выяснилось, что красавица Мария не замужем, причину чего, запылав лицом, объяснила просто: «Так я ж вас ждала». Чашка задрожала в руке у Ильи Петровича и, чтобы не пролить горячий чай, он тихонько опустил ее на блюдце. Через два дня Мария в ранге законной жены Ильи Петровича уехала с ним в Москву. А ровно через девять месяцев в большой светлой квартире Рогожских в старом доме на Самотеке родилась моя мама Наталия Ильинична. Илью Петровича не минула волна репрессий военных в 1937-м, ему припомнили знакомство с Тухачевским и много с кем еще, расстреливать не стали, но дали 15 лет, и в лагере, не дожив неделю до нападения Гитлера, он умер. Его главная книга, «История Красной Армии», к моменту ареста практически полностью законченная, так и не увидела свет. Его жену и дочь судьба ЧСИР (член семьи изменника родины, статья 58, пункт 8 УК РСФСР 1926 года) каким-то чудом миновала, их даже оставили в квартире на Самотеке — то ли помогли неведомые друзья деда, оставшиеся при должностях и регалиях, то ли о семье очередного врага просто, как это бывало, забыли, неизвестно. Бабушка Мария вырастила и воспитала дочь в хороших старых традициях, выдала замуж, дождалась внука и умерла от инфаркта в 1971-м, когда мы из-за моего нездоровья жили в Крыму.