Доверяю тебе

Я резко дернула ручку на себя и выскочила в темный коридор. Тихо прошла к выходу и выбежала на улицу. Кругом был лес и несколько улиц с дачными участками, но мне, босой, в одной ночнушке, нужно была покинуть этот проклятый дом как можно быстрее. Я не могла забыть о случившемся, но убежать прочь оттуда, была в состоянии. Было очень прохладно в то утро, но страх остаться с Ним в одном доме, подогревал мои вены, и кровь бежала с невероятной силой, потому и холода я почти не чувствовала. Меня гнал страх и все время казалось, что Он бежит за мной.

Больше никогда в жизни я не хотела попасть в Его руки и кроме попытки сбежать, больше ничего не оставалось.

Бежала я бесконечно долго, и лишь раз остановившись, упала без сил на землю. Я не могла себе позволить лежать на земле, переводя дыхание так долго. Но и сил бежать дальше больше не осталось.

В тот момент я поняла, что хочу умереть. Просто закрыла глаза и осталась лежать там.

Бег сквозь лесную чащу, не давал времени обдумать произошедшее. А вот лежа на земле, вся это безобразная реальность нахлынула разом. И я дала волю слезам, которые до той минуты, так и томились в груди. И я плакала, плакала так горько и надрывно, что меня не заботило то, что Он может меня услышать и прийти. Я уже была готова принять смерть и наплевала на все.

Дождь закончился. Потом я открыла глаза и увидела в небе радугу. Помню где — то прочла: что тот, кто увидит радугу в несвойственное ей время года — то наблюдателя ждет удача. Это радуга в сентябре, показалась мне знаком. И я просто решила встать и бежать дальше.

Я выбрала жизнь.

К сумеркам ближе, я выбралась к трассе. Подобрала меня незнакомая женщина. И я буду благодарна ей до конца жизни. Потому как, если бы это был мужчина, я вряд ли согласилась бы ехать с ним и позволила бы прикоснуться к себе. Я до сих пор не знаю ее имени. Я плутала долго по лесу, уставшая и голодная, замершая, а когда вышла к дороге и то упала без сил. Она напоила меня водой, украла своей курткой и спросив адрес, отвезла к бабушке.

Она оформила на меня опеку и забрала к себе. Больше месяца она пыталась выяснить причину моего побега. Я молчала, и бабуля не настаивала. А напротив, окутала меня еще большей заботой и теплом и никого ко мне не подпускала. Не было ни заявлений, ни психотерапевтов. Так хотела я. Бабушка послушно согласилась.

Не знаю, что с матерью и ее женихом. И нет желания выяснять это.