Доверяю тебе

Я сижу на кухне и ужинаю, пришла только со школы. Стараясь не обращать на них внимание, я смотрю в тарелку, пытаясь как можно быстрее съесть этот не вкусный борщ. Меня воротит от того, что они, без зазрения совести, вытворяют. Тошнота подступила к горлу и содержимое желудка вместе с супом, грозилось выйти наружу.

«Валя» — какое дурацкое имя, подумала тогда я. Совсем не мужское.

Видела я этого мужчину всего два раза в жизни, в тот вечер и… позднее у него на даче.

Когда он изнасиловал меня.

Я задохнулась от воспоминаний и замотала головой, не веря в это совпадение.

— Очень приятно, а меня Валя.

— Валя?

— Что смешного?

— Да ничего, не бери в голову, — махнула рукой на него и снова принялась читать книгу.

— Мое имя тебя так рассмешило, — не унимался он.

— Извини, у меня просто нет знакомых с именем Валентин. И…, - мешкаюсь, подбирая слова, чтобы не обидеть его.

— Что и? — продолжает он давить.

— Тебе не идет это имя. Все. Доволен? Теперь я могу заняться курсовой?

— А какое идет?

— Ну не знаю, Иван какой-нибудь или Дмитрий. Но не Валя.

— Меня самого раздражает это имя, но это единственное, что досталось мне от отца, — тяжело вздохнув, смущенно улыбнулся в ответ Смирнов.

Нет, нет, нет!

— Этого не может быть, — пробормотала, свободной рукой зажав рот, пытаясь сдержать крик, который рвался наружу, — он твой отец?!

А потом я вижу то, чего не замечала раньше. У Смирнова такие же глаза, как и у его отца. Я вспомнила. Вот почему лицо Смирнова было знакомым все это время. Все последние годы я пыталась забыть эти глаза и эту дурацкую ухмылку. И после того, что сделал со мной этот извращенец, мозг стер все воспоминания о нем, о его имени и чертах лица. Смирнов же точная копия своего отца, чудовища и педофила, и только сейчас я поняла, что эти два человека отец и сын.

Смирнов явно был доволен тем, что я догадалась кто он. Удовлетворение читалось на его лице, а в глазах сверкал гнев и раздражение.

— Ну, наконец-то! — зловеще оскалился Смирнов и расставил руки в стороны, будто был рад моему прозрению, — неужели мы с отцом совсем не похожи? Слишком долго ты меня вспоминала, дорогуша.

С опаской смотрю на него. Чего от него можно ожидать неизвестно и взвешивать нужно каждое слово. Но внутри настолько зла и возмущена этой несправедливостью, что хочется кричать.

— Похожи, — тихо выдавила.

— Я бы даже сказал, что являюсь его точной копией, — он усмехнулся и подойдя к комоду облокотился на него бедром, — Так как они с твоей матерью поживают?

— Я не знаю, — испуганно мотаю головой.

Я и правда не была в курсе, куда мать со своим женихом пропали, и, последние два года, они не выходили со мной на связь.

Первое время, после нападения, я хотелось встречи с ней, желала заглянуть в глаза матери и услышать хоть что-нибудь о той ночи. Хотела накричать на нее, обвинить во всем. Во мне накопилось столько ненависти за произошедшее на мать, что думала, только высказав ей все, мне станет легче. Но с годами ненависть ушла, осталось только безразличие. Безусловно, легче не становилось. Но стало совершенно неважно куда делась мать и как она живет. Не важно, что испытывает к своей единственной дочери, ведь было ясно, что ей наплевать было на меня с момента моего рождения. Эта женщина предпочла остаться с тем, кто искалечил жизнь ее ребенка. Разве можно считать ее матерью?

— Забавно, — хохотнул Валентин, — только я серьезно спрашиваю, где они? Года чуть больше года назад, они как сквозь землю провалились, но я-то знаю, мать с тобой связь поддерживает.

— Это не так, мы не общаемся с ней, и где она я правда не знаю.

— Хватит врать! — рявкнул Смирнов и быстрыми шагами сократил расстояние от комода до кровати, на которой, съежившись, лежу, — что это за мать такая, которая оставила свою дочь? Я не верю!

— А я и не собираюсь тебе ничего доказывать, — набравшись смелости подняла голову и с яростью посмотрела парню в лицо, — я еще раз говорю, что не знаю где она, и не поддерживаю с ней никакой связи.