Доверие

Холод пробрал его, словно Катарина умерла только сейчас, когда он сообщил об этом незнакомцу. Он безмерно удивился, впервые со времени своего несчастья почувствовав нечто вроде облегчения. Внезапно ему уяснилось, откуда он знает этого человека, как будто существовала тайная связь между смертью Катарины и его к нему отношением. Имя его он, правда, позабыл, но зато вспомнил, что в прошлом году этот человек вместе с Берндтом — директором завода, Бютнером — его заместителем, с несколькими инженерами и квалифицированными рабочими удрал в Западную Германию. Волнение по поводу их продуманного и тщательно подготовленного побега не совсем улеглось и по сей день.

Намеченный план им удалось осуществить не в полной мере. Не все, на кого они рассчитывали, к ним примкнули. Например, он сам, Ридль, вероятно, этим планом предусмотренный, не тронулся с места. Вдобавок, несмотря на тщательнейшую подготовку, о побеге стало известно на несколько часов, пожалуй, даже на день раньше, чем предполагалось. Одна женщина, вместо того чтобы последовать за мужем, решила остаться в Коссине и обо всем рассказала своему другу. Этот друг предупредил кого надо, таким образом стало возможным избежать путаницы и суматохи. Работа на заводе продолжалась бесперебойно.

Внезапно Ридль вспомнил, где раньше работал человек, сидевший напротив него за столиком. Человек с дерзкими глазами и красивым ртом, правда как бы застывшим в постоянной насмешливой улыбке. Сразу вспомнились и другие встречи с ним, более давние, точно слой за слоем снимался, спадал с времени. Однажды вечером этот человек с двумя или тремя сослуживцами — его имя все еще ускользало из памяти Ридля — зашел в его комнату. Говорил главным образом он, и рот его двигался быстро и красиво, когда он просил Ридля прокорректировать чертеж одной заменяющей детали. Сейчас Ридль видел даже ошибку в этом чертеже. В то время он еще жил один в большом заводском общежитии, без приятелей, без гостей. Он был несколько смущен их неожиданным вторжением, так же, впрочем, как и они, и тем не менее обрадовался им.

Едва Ридль вспомнил этот вечер, как нить пошла разматываться в обратном направлении — фокус, ему не удававшийся, когда он так страстно хотел найти след Катарины. Теперь шпулька заработала сама, без усилий с его стороны. Ридль уже видел этого человека не только в своей комнате, окруженного молчаливыми сослуживцами, — ведь это он, а никто другой подошел к нему много раньше, вскоре после войны, когда Ридль впервые обходил вконец разрушенный завод. Конечно же, он, изрядно обтрепанный и опустившийся, с дерзкими глазами. С оранжевым шарфом вокруг шеи. Он остановил Ридля: «Подождите минутку, господин инженер, вот послушайте», тут наперебой заговорили его спутники. Не может ли Ридль им помочь? Материал имеется. Части, собранные среди руин. Если удастся наскрести их на новую установку, они сумеют прокормить свои семьи нынешней зимой.

И этот тип, да, этот самый, что теперь вновь сидел напротив него и, уж конечно, теперь, как и тогда, не имел настоящей семьи, стал старательно объяснять ему чертеж, до сих пор никак им не удававшийся. Вскоре все они на чем попало сидели вокруг Ридля в цехе, где гулял ветер, в цехе, полном разных обломков и погнутых труб.

Потом, надо думать по вине Ридля, они долго не встречались, но со временем опять пришли просить его о помощи. Наверно, этот человек сказал своим приятелям: Ридль однажды помог нам, попытаемся-ка еще разок.

Первая встреча неизгладимо осталась в памяти Ридля. Пусть даже он позабыл некоторые лица и они лишь сейчас воскресли для него, самое событие было незабываемым. Здесь ничего не приходилось перематывать обратно. Что-то захватило его, захватило, как никогда в жизни, ни до, ни после. Захватило сильнее, чем что-либо, сильнее даже, чем любовь, любовь к Катарине. Вдохнуть жизнь в мертвое — вот что требовалось от него. В проржавевшие трубы, в завод, в страну, в людей. Катарина могла бы помочь ему, но он не сумел довести до ее сознания, что его так волнует. Потом от нее пришло первое отчаянное письмо. Что ему понадобилось в русской зоне? Он должен немедленно вернуться к ней, на Майн. Директор Бентгейм, несмотря на все, что он вытерпел, приходит на помощь своим людям. Теперь Ридль знал, кто сидит с ним за столиком. И сказал:

— Вы работали у нас на заводе. Но ваше имя я запамятовал.

Тот как-то странно на него взглянул. Может быть, у Ридля плохая память на имена, а может быть, с тех пор, как он, Бехтлер, удрал, его имя вычеркнули не только из списка отдела кадров, но также из памяти. Он проговорил:

— Герхард Бехтлер.

— Ах, да-да!

— Кто-то меня уверял, — продолжал Бехтлер, — будто вы живете теперь в Баварии, а другой — будто в Хагене, в Вестфалии. Что из этого правда?