Доверься ловушке

– Но зелёная всё-таки лучше, – уточнила Софи.

– «Лучше», наверное, не то слово, – объяснила Ливви, – ведь этот вариант более рискованный, да и силы восстанавливать придётся дольше, всё-таки остановка сердца даже на несколько секунд даром не проходит.

Теперь сторонников белой таблетки стало гораздо больше.

К ним примкнул даже Фитц.

С ней и впрямь всё казалось гораздо проще.

Маленькая. Невзрачная. Обыкновенная.

Зато зелёная такая яркая.

Цвета жизни.

А ещё одежды, которые эльфы надевали на похороны.

– По-вашему, надо выбрать зелёную? – спросила Софи.

– По-моему, решать надо тебе самой, – возразила Ливви.

– Но вы же её сделали, – напомнила ей Софи. – Хватило бы белой, но вы решили добиться большего и на этом не остановились, так?

– Софи, я же исследователь, – вздохнула Ливви. – Мне нравится стремиться к невозможному и раскрывать тайны. А твои гены для меня как тренажёр. В прошлый раз мы перезапускали только разум, и мне бы хотелось узнать, что получится, если замахнуться на доселе неведомое и попытаться кое-что подправить у тебя в сердце. Так и получилась зелёная пилюля. И я очень старалась, чтобы она не принесла вреда. Только безвредность в данном случае не исключает сильной боли… а может, и побочных эффектов. Так что белая пилюля на самом деле может оказаться лучше. В общем, сама решай, что сможешь преодолеть.

Ливви снова протянула обе таблетки, а Элвин вручил Софи бутылочку «Молодости».

И вроде почти все советовали принять белую пилюлю.

Про зелёную никто даже не заикнулся.

Только в общем хоре голосов некоторых слышно не было.

Голосов друзей, оставлявших выбор за ней.

Которые сами, возможно, рискнули бы по-крупному.

А у песен, шелестящих на ветру, мотив сменился на гимн смелости и отваги. Тончайших корешков, способных пробиться сквозь сплошной камень.

– Софи, выбери белую, – уговаривал Фитц. – Ты и так уже столько рисковала.

Было дело.

Снова, снова и снова.

И ей это порядком надоело.

Борьба ещё не закончена.

А что толку бороться, если не отдаваться этому делу всем сердцем?

Софи схватила зелёную пилюлю и тут же проглотила, боясь передумать.

– Вот это по-нашему, – тихонько одобрил Киф. – Так и знал, что она фостернёт.

Глава 28

Сначала стало щекотно.

Словно под кожу попали миллионы жужжащих тварей, будоражащих каждый мельчайший нерв, и захотелось их стряхнуть, выцарапать ногтями, лишь бы выгнать вон.

Но тело не слушалось.

Застыло.

А потом нахлынула боль.

По жилам пронеслись вспышки молний, кровь полыхнула огнём, в мозг вонзились миллионы игл, гвоздей, шипов, и время остановилось.

А на сердце…

Навалилась свинцовая тяжесть.

Сокрушительная.

Непреодолимая.

Стало нечем дышать.

Мысли застыли на месте.

Тело отказалось работать.

Всё застыло, замерло, оцепенело, внутренности сжались от мучительных спазмов.

Сопротивляясь.

Отвергая.

Накатила тошнота, к горлу подступил комок, но вдруг пронеслась волна холода, притупляя боль, успокаивая, скрадывая горечь во рту, подавляя позывы.

Но другая боль осталась и росла с каждым судорожным глотком воздуха, пульсировала с каждым ударом останавливающегося сердца, пронзала и просачивалась всё глубже.

Пытка становилась всё мучительней, нестерпимей, и наконец внутри что-то прорвало.

Открылась новая незаживающая рана.

И в неё просочилась тьма, таившаяся в душе.

Укореняясь всё глубже.

Устраиваясь как у себя дома.

Чудовище исчезло.

Слилось с ней в единое целое.

И от этой мысли из груди вырвался утробный, звериный вопль.

Заглушивший все остальные звуки… чужие голоса.

Такие далёкие, на грани восприятия, что казались иллюзией.

Кто-то звал её по имени.

Что-то обещал, о чём-то умолял.

Но ей было всё равно.

Она не обращала внимания.

Даже на убаюкивающие мелодии, словно просачивающиеся под кожу.

В голове билась единственная мысль: прочь, прочь, прочь.

А сердце…

Так и не забилось.

И вдруг пронеслось что-то лёгкое, едва осязаемое.

Прохладный зелёный ветерок.

Поднялся и закружился в голове.

Окутал сердце.

Принёс покой.

Несмотря на боль.

И панику.

И нестерпимые муки.

Даже тьма угомонилась.

Отступила.

Затаилась до поры до времени.

А Софи всё парила, парила, парила в пустоте, оставаясь на месте благодаря дуновениям зелёного ветерка, хотя всё кругом померкло и стало расплываться, растворяться, исчезать.

Уноситься куда-то вдаль.

Не слишком ли далеко?

Она…

Послышался какой-то шум, всё громче и громче, и она очнулась от пронзительной, невыносимой боли, вопя во всё горло.

Мир стал холодным и жестоким.

Но внутри ещё теплилась жизнь.

И сила.

Воздух.

Чудесный, прекрасный воздух.

С каждым живительным вдохом время начало понемногу ускорять ход.

Ровный, словно удары сердца.

Забившегося с новой силой.

Голоса стали громче… кто-то кричал, кто-то шептал. Одни и те же слова.

Поспи, Софи.

Не сопротивляйся.

Смирись.

Снова подул зелёный ветерок, по языку скользнуло что-то сладкое, от чего она погрузилась в приятное, спокойное, блаженное забытьё.

* * *

Сознание возвращалось постепенно.

Сначала боль.

Потом кошмары.

И наконец туманные обрывки действительности, с трудом отличимые от видений.

– Где я? – с трудом выдавила она заплетающимся языком, удивляясь, как много сил на это ушло.

– У себя в комнате.