Доверься мне (ЛП)

Я чувствую себя ужасно. Кара и Эмметт женятся в эти выходные, а я вторглась в их пространство, в их совместную жизнь. Я — все, на чем Кара может сосредоточиться, но она настаивает, что это приятное отвлечение от свадебных забот. Я не особо ей верю, но она точно заставляет меня чувствовать себя здесь как дома.

— Просто не могла уснуть. Ты не хотела разговаривать со мной прошлой ночью, а ты знаешь, что я плохо переношу отказы, — она притягивает меня ближе, ее рука нащупывает мой телефон, и она протягивает его. — Что это?

Я прижимаю его ближе к груди.

— Ничего.

Кара прижимает меня к матрасу, вырывая телефон из моей руки, потому что, как она сказала, она не любит отказы. Она не говорит ничего. Ни тогда, когда видит фотографию, ни тогда, когда роняет телефон, и прижимается ко мне сзади всем своим телом, что способно перекрыть мне доступ кислорода, если она прижмется сильнее.

Я знаю, что она плачет, ведь я чувствую легкую дрожь ее тела, слышу это тихое сопение. Кара думает, что я не слышу, как она плачет Эммету по ночам. Моя лучшая подруга любит меня до безумия, и я большой везунчик.

— Где он? — мое тело сотрясается от рыданий, и Кара зарывается лицом в мои волосы, сотрясаясь вместе со мной. — Он сказал, что вернется. Он сказал, что все исправит, что найдет ответ и все объяснит. Он обещал, Кара, но прошло уже два дня, а его все нет.

— Картер будет здесь, — шепчет она. — Он обещал, — уверенно говорит она, хотя слова очень тяжелые. Когда я выбираюсь из ее объятий и сажусь, она тоже садится, вытирая щеки.

— Моему сердцу так больно, — признаюсь я, смахивая слезу, собравшуюся в уголке глаза. — Это не похоже на Картера. Совсем не похоже. Он говорил о нашей свадьбе и детях. Он называл это место нашим домом задолго до того, как я переехала. Он хотел делиться всем, всей своей жизнью. А я лишь хотела быть только частью этого, частью его.

— О, милая, — Кара накрывает мои руки своими. — Ты — его самая большая часть. Ты знаешь это.

— Почему он не может просто поговорить со мной? Что его останавливает? Что он скрывает?

Какая-то часть меня уверена, что Кара знает, что происходит, что она умирает от желания рассказать мне, и, если я прямо попрошу ее об этом, она это сделает. Но это ставит ее и Эммета в положение, в котором они не должны быть, это заставляет их выбирать стороны между их лучшими друзьями. Я не хочу, чтобы им пришлось это делать, потому что я не хочу, чтобы стороны были. Я должна верить, что этому всему есть вполне логичная причина, даже если Картер и слегка сошел с верного пути.

— Что, если он никогда не вернется? Что если мы не сможем это исправить, что бы это ни было, и наша вечность закончится?

Кара открывает рот, чтобы ответить, но я мотаю головой, останавливая ее прежде, чем она начнет что-то говорить.

— Если бы все было наоборот, если бы я пыталась найти свой путь через это, Картер не принял бы отказа. Картер толкнул бы дверь и потребовал, чтобы мы сделали это вместе. Он не позволил бы мне пройти через это в одиночку, даже если бы я умоляла его об этом, как бы я ни старалась оттолкнуть его.

Голубые глаза Кары смотрят на меня.

— Ты права.

— Я не хочу, чтобы он справлялся с этим, чтобы он пытался быть сильным сам по себе.

— Тогда чего ты хочешь?

Мое горло сжимается, а стук сердце отдает в животе. Все нервные окончания напряжены от моего желания все исправить, от желания быть рядом с моим человеком, а не чувствовать себя потерянной без него. Так чего же я хочу? Я хочу его, я хочу нас. Вместе и навсегда. Мне нужны ответы, которых я заслуживаю, и если ему трудно их найти, то я хочу помочь ему в этом.

— Я хочу показать ему то, что он показывал мне все это время. Что вместе мы сильнее.

Вот почему в свой обеденный перерыв я звоню ему. Три раза. Когда в четвертый раз меня перекидывает на его голосовую почту, я оказываюсь в своей машине перед домом, который должен был стать моим домом. Домом, которым он был все эти месяцы, просто из-за человека в нем, из-за воспоминаний, созданных в этих стенах.

Его внедорожник стоит на подъездной дорожке, хотя он стоял в гараже. Картер больше не водит эту машину. Он говорит, что теперь это мой ребенок, а я стала его.

Так если он дома, почему он не открывает дверь?

Я стучу снова, снова и снова, а мой телефон продолжает жужжать, домофон сообщает мне, что у входной двери кто-то есть. Я знаю, что у входной двери кто-то есть, этот кто-то — я.

Я не горжусь тем, что мои стуки от робких и нежных переходят к неистовым и сильным, моя ладонь шлепает по дереву, когда я умоляю Картера подойти, открыть дверь, впустить меня. Я звоню ему на телефон раз, потом два, и когда я наконец сдаюсь, набираю код на входной двери, когда он трижды пищит и говорит мне, что он не подходит, что код не тот, что был всего несколько дней назад, на моих глазах наворачиваются слезы.