Довести Хабиба

– ХАрошо развитая у мЭня правая, Мадь, – ласково сообщил Сатоев, подаваясь так близко, что каждое слово оседало на щеке горячим влажным дыханием, – И…Уесли ща халат нЭ накинЭшь, по жЁпе ей и отлуплю…

Я повернула голову, и наши глаза снова встретились. Близко. Очень. Так близко, что я подзабыла, о чем мы тут вообще…

– Зачем же халат? – вдруг как всегда очень уж неожиданно встряла Ира. Обняла меня за плечи, притягивая к себе и разрывая наш с Хабибом плотный зрительный контакт, – Пойдемте париться лучше, ребят!

Зайцева уже вставала с дивана, не дожидаясь чьего-то согласия и утягивая меня за собой. Ничего не оставалось, как тоже встать.

– Давай с нами, Хабиб, – озорно засмеялась подруга, смотря на тут же ставшего чернее тучи Сатоева, – Если так хочешь лупить, так давай хоть веником!

Хабиб сощурился, оглядывая нас, задумчиво провел рукой по короткой бороде и, наконец, лениво улыбнулся.

– ЭтА можнА…– пропел словно кот, которому валерьянку показали. Привстал было из-за стола, являя мне и миру черные плавательные шорты, очень странно топорщащиеся в районе паха, взглянул вниз, нахмурился и тут же резко сел обратно.

– НЭт, -кашлянул Хабиб в волосатый кулак, старательно делая задумчивое, отрешенное от всего мирского лицо, – Я вас лучше тут подожду…Идите.

Сказать, что меня буквально разрывало от желания эту ситуацию прокомментировать – это не сказать ничего. Дикий, слегка злорадный хохот застрял в горле и отчаянно булькал, так и норовя вылиться наружу. Ирка, тоже сдавленно кашлянув – хихикнув, молча сильно дернула меня за руку, предупреждая, чтобы не смела ничего говорить. Я и не говорила, но улыбка расползалась до ушей.

– Точно не хочешь? – все-таки медовым голоском пропела я и как бы невзначай погладила себя по груди. Покачала головой, сокрушаясь, – Зря…

Хабиб вперил в меня пасмурный и немного виноватый взор.

– Ыди давай, – буркнул себе под нос, вздохнув, и потянулся за стоящей рядом рюмкой.

– Я хочу, девчонки! – вдруг привстал Юра.

– А вот ты – сидЭть! – тут же грозно рявкнул Хабиб, пригвоздив несчастного Юру взглядом обратно к дивану похлеще любых гвоздей.

Что было дальше, я не видела, так как Ира уже утащила меня в сауну.

***

Примостившись на обжигающе горячую лавку второго уровня, я бездумно уставилась на раскаленные камни в открытой печи. Ира плеснула на них немного воды, отчего камни тут же зашипели и вверх поднялся густой белоснежный пар.

– Знаешь, мне нравится Хабиб. Хороший мужик, – просто сказала Зайцева, устраиваясь рядом.

– Ой, перестань! – я закрыла лицо руками, упираясь локтями в колени.

Говорить о Сатоеве хотелось меньше всего. Внутри меня так натянулось и отчаянно звенело…Казалось, любой лишний звук, и рванет. Я рассыплюсь на тысячу осколков, не пережив этого скрытого, дергающего напряжения.

– А ты, очевидно, очень нравишься ему, – Иру не так было легко сбить с пути истинного.

– Ага, на ночку, – буркнула я, следя за причудливыми рисунками почти растворившегося в воздухе пара.

– Ну-у-у…– протянула подруга, задирая ногу на лавку и упираясь подбородком в колено, – Ты поласковей попробуй быть с ним, может и не доедет до сватовства. Все-таки не средние века на дворе…

Я только невесело рассмеялась, закатывая глаза.

– Ир, ты не представляешь, о чем говоришь. Для таких как Сатоев это вообще друг с другом не связано. Женитьба женитьбой, бабы бабами. Нет, он будет рад, конечно, если эта несчастная девственница ему приглянется, но, поверь, переживет спокойно, если нет. Да даже не это важно. Я для него – разведенка, другой национальности, да еще после русского. Это…

Я всплеснула руками, подбирая подходящее слово.

– Порченный товар, короче. Б/У, вот, – наконец, нашлась, – Только по углам и зажимать…

– Ну, ты скажешь тоже! – возмутилась Ира так страстно, будто я кого-то из ее близких задела, – Дурочка ты, Мадь! Мужик чуть не помирает от нее, а она про углы всё. Умей различать!

И она пихнула меня в плечо.

– Ага, помирает, – рассмеялась я в ответ, – Чуть стол не пробил помиралкой своей, когда вставал сейчас…

И мы захохотали обе.

– Ну, так, не по десять же вам лет, – сквозь смех глубокомысленно выдала Ира, вытирая выступившие в уголках глаз слезы, – Одними стихами уже не обойдешься…

– М-да…– протянула я, болтая ногами.

Замолчали.

Плотно окутывающий жар брал свое. Тело загоралось изнутри, прогреваясь до костей, кожу пекло, под грудью и в пупке уже собрался пот. Крупные капли, оставляя дорожки, поползли по вискам, вдоль позвоночника, выступили бисеринками на бедрах. Мысли вязли в голове подобно расплавленной ириске, с каждой секундой всё сложнее ворочаясь. Втянула раскалённый, пропитанный древесиной воздух, прикрывая глаза и пытаясь хоть пару минут не думать вообще ни о чем.

Ира перелезла на самую высокую скамью и, шипя, на ней растянулась. Я откинула голову и уперлась затылком в полку, сильнее жмурясь. Было так хорошо слушать только потрескивание печи и дышать, дышать, дышать, ощущая, как медленно тлеешь в этой жаре…