Довести Хабиба

Не могу почему-то обернуться на Хабиба. Сердце так часто колотится, что пульс давно уже скатился к нитевидному. От жара сауны в голове штормит или от гормонов…Я не берусь судить.

– Ыди сюда! – рычит Сатоев сзади, и я счастливо взвизгиваю, потому что именно этого и ждала.

Мир смазывается в бело-черное, подсвеченное огнями марево – так быстро он подхватывает меня на руки. Переворачивает словно ничего не весящую куклу, крепко сжимает талию.

Размах, достойный опасной тарзанки. Испуг. Восторг. Краткое ощущение полета, когда все внутренности стремятся в горло. И из меня вышибает дух, так как я оказываюсь по уши в снегу.

Задыхаюсь. Отфыркиваюсь. Смеюсь. Эта радость похожа на детство, истерику, счастье. Такая короткая, и от этого еще более ценная. Чистый эндорфин.

Кожа стремительно охлаждается, меня начинает потряхивать, но настоящего мороза еще не чувствую. Пытаюсь встать, а ноги не слушаются – так смеюсь. Я вся в этом тающем прямо на мне снегу. Даже на ресницах налипло. Силюсь проморгаться и вытираю снежинки с глаз тыльной стороной ладони. В расплывшийся кадр попадает мой личный бородатый ДЭд Мороз.

– ТЭпло ли тЭбе, дЭвица? – скалится Сатоев и протягивает мне огромную пятерню, чтобы помочь подняться.

Я вкладываю свою холодную ладонь в его такую горячую. И мне везде теперь горячо. Хитро и широко улыбаюсь.

Ну, ведь мне и, правда, нечего терять…!!!

– Хабиб, хочу ещё! – весело орет Ирка с крыльца.

– Хватит тебе уже, – бурчит Ренат, – Давай, одевайся…

Чуть отклоняю голову, чтобы увидеть их, а то громила Сатоев мне всю картину загораживает, и застаю момент, когда Ренат кутает дрожащую Зайцеву в халат по самые уши и при этом что-то тихо и серьезно ей выговаривает. Им уже не до нас.

И мне теперь не до них тоже.

Перевожу горящий взгляд на Хабиба, закусываю губу и дергаю его что есть силы на себя. У меня бы не было шансов, если бы он ожидал, но он не ожидал, конечно. Повалился сверху, как взорванная градирня. И, наверно, если бы не мягкий сугроб, меня бы в пору было отпевать. Но даже, валяясь в снегу, дышать стало моментально нечем, ребра отчаянно сдавило, и белый свет померк.

Зато так горячо… Хабибом можно было плавить сугроб. И его запах моментально окутал, пропитал меня всю, словно просачиваясь сквозь поры.

Не самый плохой способ умереть…

Я попыталась вдохнуть и не смогла. Слишком тяжелый…Слабо толкнула в бок, чтобы слез или хотя бы чуть-чуть привстал. Хабиб приподнялся на локтях, продолжая нависать сверху.

Он не улыбался, и я тоже перестала. Смотрел серьезно, скользя внимательным взглядом по моему лицу, и я начала чувствовать себя неловко и глупо. Стало стыдно за свою детскую выходку – нашла кого валить в сугроб…

–Дай встать, – пихнула его в грудь, изображая злость, за которой скрывалась неуверенность.

– ПАдажди, – Хабиб вскинул голову и посмотрел куда -то вперед, – Сейчас…

Перекатился и лег рядом прямо в снег, будто нет никакого холода, а мы развалились на огромной постели. Просунул мне руку под голову, предлагая устроиться на его могучей груди, и кивнул на небо, криво улыбнувшись.

– СмАтри, Мадь!

Я послушно уставилась на небосвод, проваливаясь затылком Сатоеву куда-то в подмышку.

Ну…Звезды…Луна…Большая…

Честно говоря, ощутила себя немного дурой. Может, конечно, искать Малую медведицу и считается верхом романтичности, но, блин, не в трусах в сугробе же!

Тем более, что холод уже начинал давать о себе знать, пробираясь под кожу и заставляя зубы характерно постукивать.

– Хабиб, пойдем уже…– вяло начала я, пытаясь встать.

На что меня властным жестом вернули обратно.

– СмАтри! – требовательно повторил Сатоев.

Да он издевается что ли, а?

И тут сначало засвистело, а потом бабахнуло в первый раз. Я аж заверещала от восторга. Прямо над нами в небе расцветал огромный красный огненный цветок.

– Видел, как соседи устанавливали сейчас на пригорке, – довольно прокомментировал Сатоев, щурясь на салют.

Я только кивнула, открыв рот. Так близко, что даже страшно. Казалось, огни падают прямо на нас, сгорая в каких-то паре сантиметров. Ба-бах. Ба-бах. БА-А-АХ. Потом дробью маленькие. И снова огромный цветок.

На глазах выступили слезы, что-то защемило в груди. Это было так неожиданно, и от того так пронзительно. И совпало с таким и без того волнующим для меня моментом, что стало слишком легко поверить во что -то большее…

Из сугроба я вылезла окоченевшая, хоть салют и кончился быстро. Соседи явно лишь баловались перед завтрашней новогодней ночью. И все же внутри до сих пор звенело от восторга, а перед глазами распускались огненные цветы.

Я сама не поняла, как оказалась уже завернутая в халате по самый нос, а Хабиб, сдвинув брови на переносице, воевал с махровым поясом, завязывая его на мне покрепче.

– Вот так, – справившись, Сатоев играючи подхватил меня под попу и поднял вверх, заставляя обвить его руками и ногами, словно обезьянка пальму.

– А то босая…– прокомментировал он свою вольность, скалясь и в шутку подбрасывая меня еще выше, так что я чуть не перелетела через его голову и с испугу вцепилась Хабибу в шею еще крепче.