Довлатов и третья волна. Приливы и отмели

И вот, для очередного номера (восемьдесят девятого) Борис Закс предложил перепечатать свое эссе из «Русской мысли». Дали также статьи Петр Григоренко об ассоциации ветеранов, Лидия Гринберг о В. Гроссмане (вслед за нею была напечатана глава из романа Гроссмана «Жизнь и судьба») и Мария Шнеерсон о публицистике Солженицына… Так, с бору по сосенке, заполнились страницы очередного номера.

Временно была создана редколлегия. И. о. главного редактора стал А. Орлов, он же вел отдел спорта; отдел политики возглавил Александр Фурман, отдел культуры – М. Шнеерсон. (С тех пор, когда требовалось по тем или иным соображениям, имя Шнеерсон появлялось среди членов редакции.)

Восемьдесят девятый номер вышел с недельным опозданием – 31 октября. Наспех составленный, он оказался не самым лучшим. Но против ожидания – и не самым худшим. Главное же – он вышел!

…И сейчас приятно перелистывать этот «исторический» номер, милый нашему сердцу как память о тех днях, когда сила духа и преданность любимому делу преодолели препятствия, казалось бы, непреодолимые.

Милоты, как понимаете, в том номере было немного. Но номер обладал двумя главными достоинствами в глазах мемуаристов. Первое – он вышел. Второе – без Довлатова в качестве главного редактора. В какой-то степени круг замкнулся: все основатели «Нового американца» могли честно назвать себя его главными редакторами. Раздвоение газеты вызвало бурление в читающей эмигрантской среде. Поспешил откликнуться на событие Игорь Ефимов. В письме от 26 октября он обращается к семье Довлатовых:

Дорогие Лена и Серёжа!

Что за печальные слухи доходят до нас о новом расколе в газете? О, эта русско-еврейская неспособность к поискам компромисса! Ничему не поверим, пока не получим отчет от вас самих.

Довлатов отвечает 6 ноября:

Посылаю для ознакомления три первых номера газеты. Рассказывать подробности – нет сил. Положение все еще шаткое и трудное. Глупости и мерзости в Обращении – навязаны. Таковы были условия. Надеюсь, все поймете. Надо было выбирать: либо расходиться по домам, либо – эти условия. Расходиться до слез обидно. Уцелеть без помощи Седыха невозможно. К Меттеру возврата нет – он жулик. И так далее.

Народ кругом – говно. Камни летят со всех сторон. Жизнь отвратительна.

Вот откуда тот самый «принципиальный антикоммунизм» и даже «героический Израиль». Сравните содержание, а главное – интонацию, с письмами, когда только готовился выход первых номеров «Нового американца». Разочарованность и опустошенность. Нет никакого всплеска адреналина от дерзкого угона газеты. Сквозит тоска и обреченность.

Вопросы последовали и из мест весьма удаленных. Из Франции пришло письмо от Виктора Некрасова: