Довмонт. Неистовый князь

– Понимаете, друг мой, я давно уже слышу рассказы о некой рыжеволосой деве, что появляется в разных местах Куронии и Жемайтии… Съем вашу пешку, ага! – фон Штауфен убрал с доски фигуру и продолжил: – И там, где она – там мятеж! Там кровь и смерть, там возрождение самых поганых и гнусных обрядов. Говорят, что родители этой рыжей девы – мерзкие языческие волхвы! Слава Господу, их уже нет в живых.

Князь опустил глаза… Рыжая! Не та ли это медноволосая дева… Сауле, Солнышко! Ну да, там где она – там мятежи, восстания. Там громят немцев. Именно затем и отправил ее жмудский князь Тройнат. Сауле…

– Как много я бы дал, – между тем продолжал комтур, – чтобы схватить ее. О, в подвале пыточной башни она многое бы рассказала! Запела бы, как канарейка, не сомневайтесь, мой друг. Брат Хельмут – есть у нас тут такой – большой мастер развязывать языки.

Брат Хельмут – так звали штеллинского палача, весьма искусного в своем деле. Об этом Довмонт знал, правда, лично еще не был знаком с сим достойнейшим персонажем. Правда, видал пару раз. Ничего особенного – обычный монах в серой, подпоясанной простой веревкой сутане. Плотненький, краснощекий, нос картошкой. Даже, кажется, слишком уж суетлив.

Девчонка же – точно Сауле! Она!

– Вы будете ходить, друг мой?

– А что, уже мой ход?

– Ваш, ваш. Что-то вы не о том думаете, славный Жером!

На следующий день князь уже достаточно оправился для того, чтоб всерьез задуматься о побеге. Собственно, и не о побеге даже. Никто его тут не охранял и свободу не ограничивал. В самом деле – не пленник же! Так что оставалось просто выйти из замка… даже лучше – выехать на коне, взяв на конюшне добрую разъездную лошадь. Выбраться из замка да поехать себе на юг, в родные края. По пути, правда, могли напасть, одинокий путник – легкая добыча. Выскочат, навалятся толпой – и мечом взмахнуть не успеешь. Даже можно и не наваливаться, просто подстеречь в удобном месте да послать из-за кустов стрелу.

При всем при этом приходилось рисковать – деваться некуда, не в замке же этом сидеть? Правда, к путешествию нужно было хорошо подготовиться. Взять лошадь из замка – так разволнуются уже к вечеру, возможно, вышлют отряд на поиски пропавшего рыцаря. Значит, что же – пешком? Однако далековато.

Впрочем, на пальцах князя сверкали три перстня – один золотой и два серебряных. Их, верно, можно было бы выгодно продать… или сразу обменять на доброго коня и провизию.

Размышления Довмонта прервал ворвавшийся в лазарет Анри.

– Радуйся, друг! – с порога завопил шевалье. – Завтра выступаем в поход! Жемайты вновь выступили против ордена. Вчера на перевозе убили трех рыцарей и двух торговцев. Завтра! Мы выступаем уже завтра! Накажем проклятых язычников, разрушим их капища… Повоюем во славу Христа!

– Постой-ка, – кунигас живенько поднялся с ложа. – Уже завтра, говоришь?

– Да! – закивал нормандец. – Завтра! А сегодня у перевоза будет торг. Ярмарка, понимаешь? Торговцы уже разбивают шатры. У тебя остался лишь меч да кольчуга, дружище Жером! Идем. Купишь себе копье, щит и шлем. И даже, может быть, доброго коня. Двух твоих перстней, думаю, на это все хватит. Ой! – Анри вдруг смутился. – Прости, если вдруг обидел тебя, друг. Может быть, перстни тебе очень дороги. Тогда, конечно…

– Пошли, – вскочив на ноги, рассмеялся князь. – Что-нибудь да купим.

Близ замка, сразу за рвом, торговцы уже устраивали ряды, ставили шатры, сколачивали прилавки. На реке причаливали к пристани большие добротные лодки. Не лодки, а целые корабли! Чего там только не было! Шелковые и парчовые ткани, дорогая посуда, вино, роскошно вышитые плащи, перья для шлемов – все то, что прямо запрещал братьям-рыцарям строгий устав ордена. Однако же устав касался только рыцарей-монахов, что же касаемо ливонских вассалов, гостей и наемников, то тем ничто не мешало предаться роскоши. Разве что отсутствие серебра в кошеле.

Последнее как раз относилось к Анри, и «достойнейший английский рыцарь Джером из Клапхерна», пожалев своего приятеля, первым делом продал один из перстней первому попавшемуся меняле из славного города Риги.

Когда в притороченной к поясу суме звонко зазвенели монеты, князь хлопнул Анри по плечу и весело улыбнулся:

– Ну, что? Неплохо бы промочить горло, мой юный друг?

– Чего-чего промочить?

– Говорю, где здесь можно выпить?

Нормандец озадаченно покрутил головою:

– Думаю, во-он там, у леса. Видишь – шатер? С чего бы его так далеко ставить?

– Действительно – с чего?

– А с того, что правила ордена очень уж строгие, – со знанием дела продолжал шевалье. – Братьям-рыцарям нельзя употреблять хмельное, стремиться к роскоши и все такое прочее. Вот комтур и приказал поставить корчму где-нибудь подальше, не на глазах. Чтоб вольнонаемные братья, бескорыстные защитники Христовой веры… ну, такие, как мы с тобой, могли бы позволить себе немного расслабиться.