Дождь: рассказы

— Такое может случиться лишь один раз, дорогой друг; ну, пусть два раза, если вам угодно. Но постоянно такие вещи не повторяются. Беда в том, что от такого пришельца греха много. Начинаются пересуды, растет любопытство. Я бы даже сказал, что всякий, кто так приезжает, — враг человеческий, хоть сам он и не виноват ни в чем и даже не знает, какую поднял кутерьму. И тем не менее получается, что эти приезжие — слуги дьявола и приходят к нам, дабы увеличить улов сатаны; вот что самое страшное и опасное.

Инспектор палаты мер и весов усмехается.

— Не надо преувеличивать, друзья мои, — говорит он. — Зачем усложнять жизнь выдумками и сказками? Не стоит давать волю воображению.

Свет постепенно становится легким, рассеянным; с площади доносятся голоса детей. Кошка аптекаря, выгнув спину, ходит вокруг, трется о башмаки священника.

После резких слов инспектора все примолкли. Довольно долго длится молчание. Наконец слышится голос учителя, он как бы разговаривает сам с собой:

— Во всем этом наименее важен сам приезжий. Без сомнения, он обыкновенный человек, такой же, как любой другой, сегодня приехал, завтра уедет. Важно, что присутствие его вызвало к жизни целый ряд явлений. Одно из них — вот эта наша беседа. В городе с давних пор установилась определенная атмосфера, сложился определенный образ жизни, и вновь прибывший человек оказывается как бы ферментом, реактивом, воздействие которого таит в себе бесчисленные последствия. Он пробуждает новые мысли, новые представления, обнажает те стороны нашей жизни, которых мы в силу привычки уже не замечаем. Он напоминает мне знаменитое яблоко, что упало с дерева на глазах Ньютона. Само по себе яблоко не имело никакого значения, однако благодаря ему многое в мире изменилось. То же и в нашем случае: пустяковое, казалось бы, происшествие, однако кто знает, в течение скольких лет предстоит нам испытывать его последствия.

Инспектор не мог больше сдерживаться.

— Ради бога, друзья мои, так мы бог весть до чего дойдем! — воскликнул он, исполненный гнева и возмущения. — Рехнулись вы, что ли? Ну, приехал вчера ночью какой-то человек, а сегодня утром уехал.

— Уехал сегодня утром? — переспросил священник. — Да, сегодня утром, и пока что колокольня не обрушилась и камни с небес не посыпались. Что за детские страхи! Незнакомый человек, который приехал и уехал, это и есть незнакомый человек, который приехал и уехал, больше ничего. Что есть, то и есть, и не к чему сочинять всякую чушь. И потом, с чего вы взяли, будто этот добрый малый какой-то необыкновенный? Будьте уверены, он совершенно такой же, как мы с вами. Все люди одинаковы. Давайте видеть вещи такими, какие они есть на самом деле, и хватит выдумывать. Вот мой сын не явился сегодня к завтраку, это, по-моему, гораздо важнее. Разумеется, мальчишка сделал глупость, но глупость его связана с реальной жизнью, между тем как ваши фантазии — тоже глупости, только не имеющие никакой связи ни с чем.

Приближалась ночь, по всей длине улицы один за другим загорались фонари. Инспектор взглянул на мигающие огни и продолжал высокомерно, менторским тоном:

— Все люди одинаковы. Вы, я, остальные. Ничего загадочного нет вообще ни в чем. Просто мы всю жизнь обманываем друг друга, каждому хочется показать, будто он не такой, как другие. Не обольщайтесь, все мы одинаковые и нисколько не загадочные, что мы с вами, что этот приезжий…

Из темноты улицы появилась женщина, подошла близко. Сказала скорбно:

— Ушел он.

Некоторые улыбнулись, предположив, что она имеет в виду ночного гостя. Инспектор спросил тревожно: — Кто ушел?

— Сын ваш. С утра его дома нету, а вот сейчас только пришел погонщик и говорит — видел его далеко-далеко, на реке, за второй переправой, быстро так шагает, с погонщиком и говорить не стал.

Олень

Четверо мужчин сидят на корточках перед дверью дома. Опустили головы, свесили руки между колен, перебирают траву, камешки. Островерхие шляпы сдвинуты на затылки.

Охотничий пес, длинноухий, со слезящимися глазами, подошел, стал принюхиваться.

— Пошла прочь, собака! Пошел, Трубач!

Пес убежал, испуганный.

— Хорошая собака, Дамиан.

— Трубач-то? Очень хорошая собака, верно.

— А вот оленя с рогами о двенадцати концах не загонит.

Дамиан, не поднимая головы, усмехнулся:

— Тут дело совсем другое. Этого оленя никому не загнать.

— Самых лучших собак пустили, самые лучшие стрелки ходили — все равно ушел, проклятый. А ты его видел, Дамиан?

Смуглыми длинными худыми руками сдвинул Дамиан шляпу еще дальше назад, выпрямился. Черными тусклыми глазами глядел поверх голов соседей на густой гулко шумевший лес, что подступал к дому, покрывал всю громадную гору.

— Я? Нет, не видал я его. Если б увидел, кто знает, может, и…

Из дома послышался тихий жалобный стон.

— Не проходит колотье у Бениты.

Четверо повернули головы, глядели на покосившийся дом с тростниковыми стенами и соломенной крышей. Снова раздался прерывистый стон.

— Нет, не проходит. Три дня уже лежит с этой хворью.

— А ты ничего не давал ей, Дамиан? Настой надо пить, настой — он колотье снимает.