Дождь в полынной пустоши. Книга 2 (СИ)

Колокол на Хара поторопил, и за полчаса унгриец добрался до моста. Опоздал, но Эйш его дождалась. Судя по зареванному лицу, дождалась бы, опоздай он еще на час или два.

- Что-то стряслось? — спросил Колин, готовый вытирать сопли и слезы. Послужить опорой, громоотводом, близким плечом, выплакаться и высморкаться. Выслушать и утешить.

- Я отказываюсь ходить на рынок за хлебом и зерном. И ничего, никому не буду говорить, - очень эмоционально объявила девушка, сдерживая всхлипывания.

- Причину не назовешь?

- Это вас не касается.

Когда плохо, хочется чтобы стало еще хуже. Новая боль заглушит прежнюю. Избито, но помогает.

- Не касается. Но хочу послушать. Вдруг то, что тебя гнетет и изводит легко устранимо.

Он приготовился к потоку слов и слез. Характер девушки оказался крепче.

- Он умер. Его больше нет!

- Отец?

- Да. У меня никого не осталось. Никого.

Счастливая, - едва не вырвалось у Колина. Пришлось срочно искать другое утешение. - Сказать, у нее есть я, преданный и верный друг? Залепит знатную оплеуху. А то начнет каяться. Хорошо если не бейлифу.

- Соболезную, - сухо произнес унгриец.

Девушка не удержалась, захлюпала носом. С горем всегда один на один. Этой ношей не поделишься. Не потому что не можешь, не захочешь. Так легче. Меньше мыслей и памяти. Только слезы и жалость к себе.

Колин подождал пока Эйш немного успокоится. Одолжил один из своих платков. За руки не брал, в глаза не смотрел, за плечи не обнимал.

- Сможешь меня выслушать?

- Да.

- Не перебивая?

- На рынок ходить не буду! - безоговорочно отказали унгрийцу.

- Это я понял.

- И ненужно мне ваше зерно и мука. И деньги не нужны!

Отвести куда, упоить и сделать совсем несчастной? Она будет благодарна, но не сознается, а соплей хватит не на одну неделю, - не сказать, что планировал, но и не зарекался не делать Колин.

- Выслушай, а потом определишься, помогать мне или не помогать. В любом случае решение за тобой. Настаивать и уговаривать не стану.

Девушка промолчала. Но судя по напряженной складке у губ, настроена против любых его предложений.

- Одной молодой женщине угрожает серьезная опасность, - Колин постарался говорить без эмоциональной окраски. - Очень серьезная. Согласишься помочь, опасность будет угрожать и тебе. Но дело даже не в самой молодой женщине… Имя Моршан тебе не о чем не говорит?

Эйш живо вытерла слезы. Колин дал ей время окончательно успокоится.

- У нее есть маленький ребенок. Скажу честно, из-за него, из-за ребенка, могут убить и её, и тебя, и меня. Опасность очень велика. Моршан негде и не у кого укрыться, а у меня не так много знакомых, которым могу довериться. И ты единственная, о ком не знают желающие знать обо мне и моем окружении всю подноготную.

- Это ребенок… Он…, - захотела подробностей девушка.

- Я промолчу, - Колин подхватил девушку под локоток. Больно сжал. — И попрошу тебя о том же. Лучше обойтись без догадок, предположений и правды. Особенно правды. Жду твоего решения. Недолго.

Прошлись по мосту. Девушка делала вид, что усиленно размышляет, хотя унгрийцу понятно, она просто тянет время согласиться. Переход от отрицания к соглашательству всегда затруднителен. Маленькая капитуляция сделается еще меньше и незначительней, если не торопить с минуту.

Она оглядела Колина, ища ответов на свои сомнения. Увидела нечто другое.

- У вас кровь на скуле, - почти испугалась Эйш.

- Это не моя.

- И одежда! — пришла в волнение девушка.

- Я предупреждал, все серьезно, - произнес он сухо.

Гарай, теперь босяки. От мертвых одна только польза! Не только погост удобрять, - дал унгриец оценку своим негласным помощникам.

- Что от меня потребуется? — заговорила Эйш решительно.

- Когда представится возможным, препоручу заботу о Моршан тебе. Сам или через доверенного. Он передаст тебе кошель с вензелем гранды. Гранды, - повторил Колин привлечь внимание к важной детали. — В любом другом случае, отказывайся от всего. А будет возможность, просто исчезни.

Девушка кивнула.

- Я живу…

- Лучше мне не знать. Бывай здесь, как и прежде. Я изыщу способ тебе сообщить, - он помолчал. — И будь готова переехать.

Она переедет хоть сейчас, лишь бы забыться, убежать от собственного горя.

- О нашем разговоре никому.

- Я понимаю.

- Никому это никому, - потребовал унгриец.

- Я не часто хожу на исповедь, - выказала похвальную понятливость Эйш.

- А сейчас и вовсе повремени с этим. Не врать гораздо легче, чем путаться в выдумках.

По пути в ближайший шинок, а такой здесь только один, Крошка Дид, Колин завернул в, Шелковинку, сменить пурпуэн и плащ, где был встречен как родной. Дочка хозяина даже вздохнула о нем мечтательно и томно. Столь мечтательно вдыхал и хозяин, но уже о содержимом кошеля унгрийца.

Переодевшись, Колин посетил мастерскую художника, купить красок, кистей и холст.

Молчаливый и близорукий патриец, аккуратно выложил перед ним свой не хитрый товарец.

- Кисти лучше колонковые, - попросил Колин замену. — Свинцовой охрой богаты? Давайте и её.

Художник столь же эмоционален просьбе, что статуя под проливным дождем.

- Теперь все.