Дожди в августе

«Что это? Ах да, Зина обещала познакомить с Сан Санычем. Сам седой, а брови — черные… — Полина пробовала отмахнуться от этих дум. — Что это я вообразила себе? — Но через некоторое время вновь ловила себя на мысли, что вспоминает Зинины слова: „Постарше тебя годов на семь, но это ничего. Зато вдовец, и работа у него начальственная, всегда в галстуке. Главное, не дрейфь. Ты у нас красотулька, сорок лет — горя нет…“ И опять подумала: — Господи, взопреешь в этой беготне, будешь как свекла вареная. Губы не забыть бы подкрасить…»

* * *

Назад поезд отправлялся вечером, без пятнадцати шесть. Вновь поскрипывали под вагоном колеса, пахло апельсинами. Полина раздавала пассажирам простыни, готовила чай. А когда, наконец, освободилась, пришла Зина.

— Ну как, нашел угомон на тебя? Причешись-ка, счас Сан Саныча приведу. Да фартук-то сними, господи…

— Ой, Зина, не надо приводить! Вдруг кто из знакомых едет, увидят ведь…

— Что ты заполошилась? Что заблажила-то? Дверь закроете, поговорите, а я посмотрю пока за твоими пассажирами. Ничего с ними не сделается…

Дверь в купе отворилась, заглянул какой-то мужик с красным облупленным носом.

— Хозяйка, чайку сообразить можно?

Полина хотела было встать, но Зина опередила ее.

— Со всеми надо чай пить. Нету чаю, кончился чай.

Когда дверь затворилась, Зина опять затараторила:

— Может, тебе платок мой дать? Ай нет, оставайся в своем, твой наряднее. Главное, ничего не бойся и смейся больше. Мужики, они веселых любят. Если что… и побалуйтесь.

— Ты с ума, Зина, сошла!

— Ну, будя-будя… Кульки убери. Покупки, говорю, спрячь, а то — как на базаре. Ну все, пошла я за ним.

Минут через пятнадцать она вернулась. Следом за ней в купе вошел мужчина с добрым печальным лицом.

Полина сидела смущенная, накинув на плечи платок.

«А и вправду брови красивые, — подумала она, — смоляные, густые…»

— Ну, вот, — сказала как-то уж очень скромно Зина, — у нас — товар, у вас — купец…

Мужчина улыбнулся, шагнул к Полине.

— Зинаида Николаевна сказала, что у вас можно чайку попить необыкновенного, с мятой… А я к вам с конфетами…

— Господи, да у меня ведь мяты-то нет, — растерялась Полина.

— Неужто не захватила сегодня, ай-ай-ай, — засокрушалась Зина.

Полина хотела было сказать, что мяты у нее вообще никогда не было, но увидела, что Зина за спиной у Сан Саныча покрутила пальцем у своего виска, показывая, стало быть, что она — того, плохо соображает, — и смолчала. Хотя Зина и пыталась вразумить Полину незаметно для гостя, но тому все было отлично видно в оконном отражении, и он грустно улыбнулся.

— А я, признаться, не очень-то и люблю с мятой. Давайте пить обыкновенный, только если можно по, крепче, э-э-э…

— Полина Афанасьевна, — пришла на помощь Зина.

— Можно и просто по имени, без отчества, — сказала Полина.

И Зина одобрительно закивала. Вынув откуда-то из-под полы своего кителя бутылку водки, она поставила ее на стол.

— Кутить так кутить! Это я, Сан Саныч, во всем виноватая. Смотрю — она совка, ты — орлец, она — вдовка, ты — вдовец. Дай, думаю, дело хорошее сделаю: сведу их вместе, чтобы не было скучно порознь. Вот… — Она потопталась на месте, не зная, что еще сказать, вздохнула и взялась за ручку двери: — Пошла я. Веселитесь, чего там…

Зина задвинула за собой скрипнувшую роликами дверь. Постукивали на стыках колеса, вздрагивала на окне шторка, тихо покачивалась в закупоренной бутылке водка.

«Жаль, — подумала Полина, — жаль, что Зина ушла. О чем теперь говорить? Ведь говорить что-то надо. Но все слова разом разбежались, а тут еще Сан Саныч улыбается и внимательно смотрит на нее».

Полина вспыхнула, смутилась:

— А я знаю, что вы так на меня смотрите. Это оттого, что на мне мужская рубашка, да?

— Какая рубашка?

— Вот эта, — показала Полина на торчащий из-под железнодорожного кителя воротничок желтой рубахи. — Вы знаете, в вагоне всегда холодно, а она, хоть и мужская, но теплая, байковая…

— Что вы, Полина Афанасьевна, я просто так смотрю…

Они посидели еще в тягостной тишине, наблюдая, как дребезжит и тихо сползает по столу стакан.

— А знаете что, — решительно сказал Сан Саныч, — давайте выпьем немного водки. Говорят, что это помогает. Вы пьете водку?

— Пью. Только вы мне чуть-чуть налейте, а то я сразу пьяная стану.

Она достала сыр, очистила два апельсина, нарезала колбасу. Сан Саныч неловко оторвал у металлической шляпки ушко и вилкой откупорил бутылку. Потом налил полстакана себе и немного Полине. Они чокнулись и выпили. Сан Саныч долго жмурился и выдыхал воздух, а Полина от волнения выпила свой глоток легко, но на всякий случай отщипнула корочку хлеба и понюхала ее.

— Ловко у вас выходит, — улыбнулся Сан Саныч.

— Я алкоголичка, — пошутила Полина. Водка мгновенно ударила ей в голову и вызвала веселость.

— Выдумываете, наверное?

— Ни капли. Я хроник. Восемь раз в вытрезвителе была.

— Ну, это вы точно врете.

— Конечно, вру. Я вина не пью вовсе. Если только на Новый год глоточек шампанского… А сейчас я пьяная — с ума сойти!