Драгун, на Кавказ!

В колоннах шевелились и тихо переговаривались солдаты. Целый день они были на ногах, нормально не поели и вымерзли, всем хотелось уже поставить точку в этом затянувшемся противостоянии с Гянджой.

Чуть в стороне, там, где стоял в резерве батальон майора Белавина и находился сам князь Цицианов, раздался звук трубы и в небо ушла белая ракета.

– Ну вот и началось! Спаси Господи! – Ефим Силович размашисто перекрестился и стянул из-за спины мушкет. – Вместе все, ребятки, держимся, помните: всегда вместе, как тогда, при штурме садов!

За спиной ударили русские пушки, а им в ответ грохнули ханские со стен. Главная битва всего этого похода началась. Русским была нужна только лишь победа, ничья их устроить никак не могла, ещё месяц осады войска просто бы не вынесли.

– Быстрее, быстрее! – поторапливали солдат офицеры. – Шире шаг!

Колонны шли на насыпной вал под ритм барабанных маршей. Свистели вокруг пули, грохотали пушки, и в густой темноте с гулом пролетали ядра.

Тимоха бежал в третьем ряду. Бог миловал, пока что потерь у его колонны не было. Но вот уже шагах в пятидесяти от них виднеется тёмная линия предкрепостных укреплений. Вперёд выскочили несколько десятков специально отобранных крепких солдат, они забросали ров фашинами (большими связками прутьев), старыми корзинами и обломками от заборов-плетней. Колонны распались, и по наведённым мостикам штурмующие устремились к палисаду.

Едва ли полверсты пробежал, а уже запыхался! Тимофей наступил на шаткую опору, сделал один шаг, другой, и вот он уже на противоположной стороне. Герасим с Архипом выстрелили в пролом палисада, и в него с ходу нырнул Савелий. Послышались ругань, какое-то рычание и звуки борьбы. Тимофей, не останавливаясь, с мостков тоже нырнул в тот же пролом и еле успел прикрыться мушкетом. Сабельный клинок ударил сверху, высекая искры о тульскую сталь.

Бум! Хлопнул за спиной выстрел, и его противник осел на землю.

– Ура! Коли! – отталкивая Гончарова, вперёд протопал сапожищами Чанов Иван.

Внизу, чуть левее пролома катались по земле двое. Спеша прикрыть Чанова, отбивавшегося в это время сразу от двух противников, Тимофей влупил прикладом по голове подмявшего Савелия татарина и побежал дальше.

– На, на, на! – колол он короткими резкими злыми выпадами перед собой. Теперь уже гянджинцы отбивались и пятились назад.

Чанов изловчился и достал одного из них в верхнюю часть ляжки. Татарин резко взвыл и, подволакивая ногу, поспешил скрыться. Два штыка одновременно пронзили оставшегося воина, а затем Чанов заколол и убегающего.

Насыпной вал перед крепостью был взят, всюду по его гребню сновали русские солдаты, а командиры уже гнали их на высоченные крепостные стены.

Для орудий наступающие были уже в слепой зоне, зато сверху по ним били ружья защитников крепости.

– Лестницы ставь! – слышались команды офицеров. – Наверх, братцы! Коли басурман!

Десятки длинных, заранее сколоченных лестниц приставили к высоченной стене, и по ним начали карабкаться штурмующие. Раз за разом их сталкивали вниз защитники, но их опять приставляли на свои места и солдаты снова лезли вверх.

Тимофей уже отстрелял восемь патронов, прикрывая снизу карабкающиеся на стену фигуры. На девятом выстреле мушкет дал осечку. Открыв полку замка, он заменил кремень на курке и прочистил протравником то отверстие, что вело к пороховому заряду.

Подступы к стене освещались малиновым светом, воняло сгоревшей шерстью, порохом и кровью. Кызылбаши поджигали и скидывали вниз пропитанные нефтью и маслом бурки. Вокруг стоял дикий шум. Грохот выстрелов, ругань, барабанный бой, воинственные крики и стоны – всё это сейчас перемешалось в оглушительную какофонию.

Атака с Тифлисской стороны захлебнулась. Напротив первой русской колонны на крепостных стенах собралось основное войско защитников города. Штурмующие начали нести потери. Как раз в этот самый момент и ударила с противоположной стороны колонна Семнадцатого егерского полка. Поднявшись на стены по лестницам, егеря перекололи немногочисленных защитников и с ходу заняли две башни. Теперь уже обороняющиеся оказались в трудном положении. Они отбивались от первой русской колонны, а их вдруг начали теснить с боков и с тыла.

Огонь со стен резко ослаб, и, выставив в очередной раз лестницы, драгуны, гренадёры и мушкетёры полезли по ним опять наверх.

Гончаров поднимался вслед за Савелием. Скрепленные между собой вершины деревьев и лестничные перекладины скрипели под тяжестью человеческих тел. Там, вверху, на стенах была уже половина артели Тимофея, и он, замирая от страха, карабкался, чтобы им помочь. Путалась в ногах сабля, приклад мушкета бил по ляжке. Какая ещё там боязнь высоты?! «Вперёд, вперёд, рохля! – подгонял он сам себя. – Ну же, ещё шаг, ещё!» Карабкающийся перед ним Савелий уже долез до самой верхней перекладины и запрыгнул на стену.

– Шевелись, Тимоха! Чего медлишь?! – поднимающийся следом Федот ударил по сапогу кулаком, подгоняя молодого драгуна.