Дракон должен умереть. Книга 1 (СИ)

Утром, как только рассвело, она вышла копать могилу. Нельзя сказать, чтобы Джоан сознательно подумала, что нужно это сделать. Скорее, ее голова продолжала работать как бы отдельно от нее, подсказывая правильные и нужные действия. Одеться. Потеплее, потому что там холодно. Найти заступ. Выбрать место — вот здесь, чуть ниже дома, сбоку от тропы.

Она начала копать, но земля успела промерзнуть, и к полудню Джоан удалось проковырять выемку глубиной в пядь. Стало жарко, она сбросила куртку. Налегла на лопату посильнее, но земля все равно не поддавалась. Она разозлилась и с силой воткнула лопату в промерзший грунт. Раздался треск, и черенок обломился у самого основания. Она долго смотрела на обломанный конец палки, потом отбросила его, опустилась на колени и стала разгребать окаменевшие комья руками, все быстрее, пока наконец не упала и не разрыдалась.

— Зачем ты ушел?! — прошептала Джоан зло и беспомощно и ударила кулаком по мерзлой земле.

Она не заметила, как это произошло — внезапно ее подбросило, и одно крыло сильно ударилось о скалу, а второе чудом не снесло крышу дома.

Дракон сидел, грациозно склонив голову на длинной могучей шее, и смотрел на крошечную ямку внизу.

«Лапы, — подумала дракон спокойно. — Лапами тоже можно копать».

Джоан всякий раз поражало то ощущение полного умиротворения, которое наступало после превращения. Покоя. Ясности. Она знала, что это ощущение обманчиво, что начинает сказываться бесчувственность дракона, но это всегда было таким облегчением, что она не могла им не наслаждаться. Когда она смотрела на мир этими древними желтыми глазами, он был другим. Сложнее, но одновременно намного проще. Это был мир, где у всего имелась своя логика, свое начало и свой конец.

Спокойно и медленно, аккуратно и сосредоточено она начала разгребать землю, мягкую и податливую под когтями дракона. Солнце светило все ярче, оно переливалось на чешуе, отражалось от сложенных крыльев — на скале, нависшей над домом, играли перламутровые блики. Когда яма стала достаточно глубокой, дракон остановился.

Теперь, подумала Джоан, надо превратиться обратно.

И она не знала, как.

Все разы, когда Джоан превращалась в дракона — кроме самого первого — рядом с ней был Сагр. Он говорил с ней, он объяснил ей, кто она и как может превратиться обратно. Помогал вспомнить себя.

Но сейчас здесь не было никого. Никого, кто бы мог объяснить ей, почему она должна снова стать человеком. Почему надо поменять это абсолютное спокойствие и абсолютное знание на боль и неуверенность. Все было прекрасно и уравновешенно. Все было идеально. Она смотрела вдаль и видела... все. Бесконечности бесконечностей, во всем их многообразии и красоте, каждую вещь во всех ее сущностях. Ее удивляло, почему она не могла видеть все эти сущности, когда была человеком, ведь они казались такими очевидными. Все вокруг было очевидно.

Не все.

"Почему?" подумала она. Все так ясно.

О нет, Jowhaneth. Не все. Ты помнишь, почему плакала сейчас?

Она помнила, почему. Помнила, но не позволяла себе думать. Потому что тогда, она чувствовала, мир потеряет свою красоту, свое совершенство, и снова сожмется в маленькую точку — в ее боль, которая и была для нее всем миром, когда она превратилась. Из-за которой она превратилась.

Вспоминай.

"Нет!"

Вспоминай. Иначе мне придется напомнить тебе о другой боли.

"Нет."

И тогда она снова увидела то, что преследовало ее в кошмарах.

Генри, бледный, смертельно бледный, и с руками, которые...

Которых больше нет.

Джоан рухнула так же резко, как до того ее подняло с земли. Падение сбило дыхание, она перекатилась несколько раз по твердой земле — и свалилась в яму.

Некоторое время она лежала и смотрела на небо. Потом села. Откинулась на неровный, срытый драконьей лапой край и прикрыла глаза.

Ты должна помнить.

Она вздохнула, поднялась на ноги и стала карабкаться наверх.

***

Тяжелее всего оказалось дотащить тело до могилы. Несмотря на то, что уже начало темнеть, Джоан заставила себя закидать яму жесткими комьями — она знала, что наутро земля смерзнется в сплошную каменную груду, которую будет не разгрести. Работать обломанной лопатой было тяжело, но в конце концов Джоан справилась и с этим. Солнце уже давно село, и она удивилась, что все еще светло. Пошла в хлев, вспомнив наконец о существовании козы. Вернулась в дом, заставила себя поесть, хотя вкуса еды почти не чувствовала. За окном все еще было светло.

Достала из шкафа настойку пустырника и кружку. Налила остатки, подняла кружку, долго смотрела в окно, за которым все еще не стемнело. Осушила до дна и поморщилась. Достала с полки одну из книг, которую перечитывала уже сотню раз — голова отказывалась думать о том, о чем думать было необходимо.

Джоан долго читала. Когда она подняла глаза, то с удивлением увидела, что за окном все еще светло. Через некоторое время она снова подняла глаза, а за окном стало еще светлее.