Дракон должен умереть. Книга III

— Я человек, — согласился он, снова удивляясь простоте звучания. Впрочем, и одного смысла оказалось вполне достаточно. Драконы не зря избегают моносущностей. Такие сущности слишком много значат сами по себе. — Ты прав, я человек, но именно поэтому я не могу войти в тебя. Драконы могут входить в людей, но не наоборот.

Ты ошибаешься.

Человек снова пошатнулся от потока знания, который обрушил на него дракон.

— Хорошо, — выдохнул он тяжело, — тогда что мне нужно сделать?

Увидеть.

Человек вопросительно поднял брови, глядя прямо в древние желтые глаза дракона, и в этот момент он увидел...

... как солнце, взрывая облака тысячей острых лучей, обжигает землю, истерзанную дождем и ветром...

... как пепел, поднимаясь над костром по бесконечной спирали, оседает на холодной и влажной от росы траве, отдавая свое последнее тепло...

... как огромный огненный шар, висящий посреди совершенно черной пустоты, взрывается миллионами брызг...

Человек вздрогнул и крепко зажмурился, но, когда он открыл глаза, шар никуда не исчез. Он присмотрелся повнимательнее, но всплески пламени слепили его ...

— Здравствуй, Генри, — произнес тихий голос за его спиной. — Я очень рад наконец встретиться с тобой.

Имдагосиад

Генри медленно обернулся, внимательно рассматривая юношу, который стоял на фоне бесконечной темноты, подсвеченный огненными вспышками. Он был среднего роста, с иссиня-черными волосами и глазами, в которых в непроницаемую темноту вплеталось тонкое золото. Его лицо казалось пронзительно молодым, но совсем не детским, а очень мудрым, спокойным и чутким одновременно. У юноши было странное свойство — Генри как будто не мог до конца его разглядеть, и даже одежда, черная и простая, все время меняла свои очертания. Только глаза юноши оставались неизменными.

— Имдагосиад? — спросил Генри неуверенно. Тот кивнул, мягко и неуловимо одновременно. — Где мы?

— В моем сознании. Единственное место, где я могу спокойно поговорить с тобой, не опасаясь при этом тебя убить.

Генри оглянулся. Они стояли на небольшой, висящей посреди пустоты площадке, по краям которой стены невероятно тонкой каменной резьбы поднимались наверх, образуя у них над головами кружевной свод. Сияние огненного шара отбрасывало на пол ажурные тени.

— Это и есть твое сознание? — спросил он наконец, не сумев скрыть некоторого скепсиса в голосе.

— То, что от него осталось, — немного сухо заметил юноша. Генри вопросительно поднял брови.

— Видишь ли, — начал Имдагосиад, начиная медленно ходить вокруг Генри по каменной беседке, — я очень давно хотел с тобой встретиться. Один раз это почти удалось — помнишь, когда вы с Джоан впервые попробовали заговорить со мной?

Генри вздрогнул. Он помнил.

— Я пытался тогда предупредить тебя, — продолжил дракон. — Но вы оба разволновались — и все пошло насмарку. Скажи мне, почему люди всегда так волнуются по любому поводу?

Генри промолчал.

— Впрочем, я не с того начал, — поправил себя Имдагосиад, останавливаясь и бросая взгляд на горящий шар. — В твоей голове тысяча вопросов, и будет справедливо попытаться ответить хотя бы на часть из них. Ты не хочешь сесть? — неожиданно спросил юноша.

Генри удивленно обернулся и увидел прямо сзади себя складной деревянный табурет.

— Садись, — подбодрил его Имдагосиад. — А я, если ты не против, продолжу ходить. Так немного проще не замечать... этого, — он как-то странно махнул рукой в сторону бушующего пламени.

— Имдагосиад, — перебил его Генри, не обращая внимания на предложение дракона, — у меня есть только один вопрос, который по-настоящему меня волнует.

Юноша слегка склонил голову набок.

— Ты знаешь, — сказал Генри очень тихо. — Где она?

Дракон долго и внимательно смотрел на человека перед собой. А затем повернулся к огромному шару, озаряющему беседку рыжими всполохами.

— Она там.

Генри медленно повернулся следом за ним и впился глазами в сгусток пламени.

— Как?.. — начал говорить он, но больше не смог произнести ни звука.

— Сядь, Генри, — тихо и жестко приказал дракон. — Мне действительно многое нужно тебе рассказать.

***

— Мне четыре тысячи лет — намного больше, чем положено проживать драконам. Легенда, что драконы были созданы Тьмой сразу после сотворения мира, не более чем легенда — хотя бы потому что мир не прекращает твориться, даже сейчас. Впрочем, в каком-то смысле мы действительно порождение Тьмы, хотя все и намного сложнее, чем считаете вы, люди. Мы были созданы, чтобы провести мир от начала до конца. Все, что началось, должно закончиться — и мы те, кто начнет этот конец. Когда придет время.