Дракон должен умереть. Книга III

Последним, что она помнила, была боль в спине. Все дело было, разумеется, в стреле из арбалета, застрявшей где-то внутри — но, когда сознание стало затуманиваться, ей стало казаться, что болело сердце. И чем дальше, тем сильнее — оно буквально разрывалось. Мир сомкнулся в застывшее совершенство, и крылья подняли ее наверх, прочь от разрушенной крыши, от засыпанного снегом замка, от земли — вот только боль в сердце не проходила. Напротив, она становилась все хуже, как тогда, когда она летела через весь мир, только чтобы перестать чувствовать. Внутри все взрывалось, и она крикнула — дракон крикнул, громко, пронзительно, — и понесся над горами. Они мелькали внизу черно-белой рябью, но как бы быстро он ни летел, ему не удавалось улететь от боли внутри. Он стал кружить, бить крыльями, крутиться в воздухе, пытаясь выбить, вытолкать из себя свое сердце, только бы это прекратилось, только бы не чувствовать его, но оно не исчезало, не отпускало, и наконец, выбившись из сил, дракон начал падать вниз и рухнул на землю, взметнув снег и пыль.

Но даже падение не выбило боль изнутри, и он продолжил метаться, катаясь по снегу, взметая снежные облака в воздух, впуская клубы пламени, отчего снег мгновенно превращался в пар. Дракон извивался и кричал, небо начало темнеть, померкло, а он все еще кричал. Настало утро, и прошел день, и пришла ночь, а дракон все так же метался, смешивая снег с землей, превращая ее под собой в черную грязь. Шел снег, он превращался в густой пар от пламени дракона и оседал на грязной серебряной чешуе, стекая и оставляя на ней серые подтеки.

Прошел еще один день, и еще один, и следующий за ним — дракон кричал и метался, пока у него не закончились силы и на это, и тогда он замолк, тихо лег на разрытой земле, прижал крылья и закрыл глаза. Вечность сомкнулась вокруг него, а в центре этой вечности медленно сгорало его сердце.

Снег продолжал идти, но дракон больше не изрыгал огонь, он лежал неподвижно, и снег бесшумно опускался на серебряную чешую и оставался на ней. Дракон лежал, снег шел, постепенно укрывая его целиком вместе с растерзанной им землей, так что она снова стала белой — белой и пустой.

Снег перестал идти, выглянуло солнце, скрылось, новые облака принесли новый снег и тоже ушли. Вечность надежно охраняла дракона — пока в ущелье, в котором он лежал, не раздались шаги.

Человек шел с юга, спускаясь по ущелью. Человек шел спокойно и осторожно, уверенно и упорно, он шел, не останавливаясь и не оглядываясь по сторонам. Он шел по снегу, не ведая о драконе, лежащем под ним. Оказавшись примерно между крыльями дракона, человек впервые помедлил и внимательно осмотрел ущелье. Дракон слышал его. Он слышал глухие шаги человека, он слышал, как тот остановился. Вечность разрушилась, и осталась только боль, и дракон тихо застонал. Человек замер, прислушиваясь. Дракон тяжело вздохнул — и медленно расправил крылья.

Снег зашуршал, серебро чешуи заблестело в лучах холодного зимнего солнца, ослепляя человека. Огромные крылья раскрылись над ущельем, озаряя его миллионом бликов.

— Не может быть, — пробормотал человек очень тихо. И, услышав его голос, дракон вздохнул и поднял голову. Человек вздрогнул и быстро отбежал в сторону — мгновенно провалившись по пояс там, где закончилась спина дракона. А тот продолжал медленно подниматься, сухой снег ссыпался с ледяной чешуи, и наконец дракон выбрался из сугроба, осторожно переступил на тяжелых лапах, и повернул к человеку голову. Древние глаза открылись — и встретились с широко раскрытыми глазами человека.

— Имдагосиад! — воскликнул человек — и улыбнулся. Дракон снова вздохнул — горячий воздух обдал лицо человека, — и прикрыл глаза.

Ты долго шел.

Человек поморщился, как от головной боли — потому что увидел все сущности понятия «долго». И их было очень, очень много.

— Ты... далеко... улетел, — с трудом ответил он, вкладывая в свои слова так много смыслов, как только мог. Проще всего ему далось «далеко» — теперь он знал, что это значит.

Дракон снова вздохнул — одновременно обдав его таким количеством сущностей, явлений, значений, времен и вселенных, что человек покачнулся, как от удара, и беспомощно потряс головой.

— Я... не понимаю тебя, — выдавил человек еле слышно. Дракон тихо фыркнул, выпустив из ноздрей облака дыма.

— Что? — человек резко поднял на дракона глаза. Тот внимательно следил за ним немигающим золотым взглядом.

— Я понял, понял, что ты имеешь в виду! — крикнул человек, прежде чем дракон успел снова опрокинуть на него шквал знания. — Но это невозможно.

Ты человек, — возразил дракон, и его собеседник невольно замер от внезапно повисшей тишины.

«Любопытно, — пронеслось у него в голове. — Моносущностное понятие? Никогда не задумывался об этом».

Он сосредоточился, чтобы сформулировать свою мысль.