Дракон. Книга 1. Наследники Желтого императора

– Это из чего следует, Вениамин Борисыч? – заинтересовался Котя.

– А следует это из надписи, молодой человек, из надписи!

Антиквар открыл ящик и достал оттуда прозрачный пакетик с монетой, которую Чижиков оставил ему на прошлой неделе:

– Посмотрите сами.

Вениамин Борисович положил монетку на бархатную подушечку, щелкнул выключателем лампы и вооружился лупой.

Вот, видите два иероглифа? Чтобы вы знали, Константин, это девиз правления. А девиз правления – это хронологические, если так можно выразиться, координаты. У каждого китайского императора был свой девиз правления, а у некоторых и не один. Что-нибудь красивое, возвышенное… например, «Великое процветание». Да-с. Так вот, когда чеканили монеты, то на них всегда писали девиз правления, чтобы обозначить, когда это произошло, понимаете меня?

– То есть по иероглифам, – ткнул пальцем Чижиков, – мы можем точно определить возраст монеты?

– Можем, молодой человек, – улыбнулся Вениамин Борисович. – Но не точно. Точно мы можем сказать лишь, в какой период она была сделана. Потому что девиз правления охватывал разное количество лет, от года до полувека, понимаете?

– Все равно здорово! – Чижиков взял монету и повертел в мальцах. – Молодцы китайцы.

– Да, молодцы. Но здесь мы с вами имеем не китайцев, как я вам уже сказал, а корейцев. У них были свои девизы правления, и на этой монете указан корейский, да-с, – тут антиквар скорбно вздохнул. – Восемнадцатый век. Только должен вас огорчить, Константин. Стоит сия монетка сущие гроши.

– Понятно…

Чижиков убрал пакетик в карман.

Собственно, все, что сказал ему Вениамин Борисович, он и без того знал: выяснил заранее у своего бывшего одноклассника и давнего друга Федора Сумкина, который, увлекшись детскими экскурсиями по квартире Чижиковых, поступил-таки, в отличие от Коти, на восточный факультет и стал дипломированным китаистом, со знанием языка и тому подобного. Монетку антиквару Чижиков принес скорей из озорства: проверить квалификацию Вениамина Борисовича. Ну что ж, антиквар экзамен выдержал с блеском.

– Ну и славненько, – увидев, что Котя совершенно не огорчился, антиквар заулыбался. – Однако я вижу, вы принесли мне что-то новое?

– Да, Вениамин Борисыч, – Чижиков выставил на прилавок небольшую статуэтку. – Вот такую штучку хочу вам предложить.

– А! Какая миленькая штучка!

Старичок аккуратно, двумя пальцами переставил статуэтку на бархатную подушечку в свет лампы. Внимательно осмотрел, только что не обнюхал:

– Авалокитешвара!

– Я думал, Гуаньинь… – разочарованно протянул Чижиков, возлагавший на статуэтку определенные финансовые надежды.

– Это одно и то же, Константин, одно и то же, да-с. В Индии – Авалокитешвара, в Китае – Гуаньинь. Богиня милосердия, – пояснил Вениамин Борисович. – Поздравляю вас. Кажется, это настоящая слоновая кость. Надо, конечно, проверить, но на первый взгляд… Хорошая вещь, старая. И сколько вы за нее просите, молодой человек?

– Ну… я даже не знаю… – замялся Котя. – Хотелось, конечно, побольше. Ну – попросить побольше. В смысле, денег.

Антиквар проницательно посмотрел на Чижикова поверх очков.

– Вот что я вам скажу… Прямо сейчас могу дать вам… скажем, шесть тысяч рублей, но если вы подождете с недельку, я найду хорошего покупателя и получится больше, понимаете меня?

Котя понимал, но деньги нужны были срочно.

– Может, хотя бы тысяч десять, а, Вениамин Борисыч?

– Только из расположения к вам, Константин… восемь! В другое время я бы мог сразу дать больше, но теперь… – антиквар поморщился. – Вы же лучше меня знаете, что все на каждом углу твердят про кризис. Я не знаю, как там с этим кризисом обстоит дело на производстве, но в головах кризис случился определенно! Все хотят сэкономить, никто не хочет дать справедливую цену… Из расположения к вам: восемь, да-с.

– Согласен… – махнул рукой Котя.

Кстати, про деньги. Знаете что… – отсчитав восемь тысячных бумажек и прибрав статуэтку, антиквар поманил Чижикова пальцем: просьбочку брата Степана он не забыл. – У меня появился один клиент, такой… ну вы понимаете… из весьма состоятельных. И вот он, представьте, интересуется одной китайской вещицей… – Вениамин Борисович заговорщицки подмигнул Коте. – Я вам почему рассказываю? Потому как давно заметил, что вы человек понимающий, с интересом, да-с. Так вот, вещь, о которой я говорю…

Вениамин Борисович сделал паузу и оглядел салон.

– Мой… э-э-э… клиент очень хочет старый китайский сундучок, такой небольшой, полметра на полметра, красный, лаковый, а на крышке… – антиквар понизил голос, – а на крышке у него вот такой узор изображен. Смотрите, молодой человек.

И Вениамин Борисович выложил перед Котей факс с грубым карандашным наброском: круг и в том круге – равномерно расположенные изображения пяти существ, из которых опознать можно было разве что тигра и дракона. Три другие были какие-то странные: одно напоминало оленя, но таковым без сомнения не являлось, другое было похоже на черепаху, перевитую змеей, а третье походило на птицу.