Дракон мелового периода

Спонтанное решение оказалось не таким уж плохим. По крайней мере, топота я больше не слышала. Куда делась овчарка — побежала ли дальше к озеру, ждет у проходной или летит над моей головой в виде оборотня, — меня временно не интересовало. Стоял более насущный вопрос: как бы не промахнуться мимо ворот. Никакого чувства направления у меня отродясь не бывало, и я довольно скоро поняла, что не знаю, в какую сторону иду. Я едва не запаниковала, но, к счастью, минут через десять уперлась в бетонный забор, окружавший «запретную зону». Чувствуя себя почти спасенной, я трусцой побежала по кромке сухой кочковатой земли вдоль забора, время от времени пригибаясь, чтобы ветки верб не выкололи мне глаза. Вскоре впереди, среди кустов, замаячил свет фонаря. Я была почти на месте. Вот только где же проклятый оборотень? Последние несколько метров я кралась чуть ли не ползком, как заправский следопыт. Сначала закончились кусты, потом забор. Передо мной был знакомый пейзаж: проходная, фонарь, вагончик сторожа, призрачно-серая громада библиотеки. И никого. Ни овчарки, ни сторожа. В вагончике не горел свет, а дверь была заперта снаружи на засов.

Я скорчилась у обочины, растерянно оглядываясь и думая, что делать дальше. Весь план спасения, построенный на гипотетической помощи со стороны сторожа, полетел к чертям. Может, он просто ненадолго отошел, утешала себя я. Обход, пересменок или что-нибудь такое? Или в библиотеке копается? В глубине сознания я уже привыкла считать грубияна-сторожа неотъемлемым элементом этого пейзажа. Но и подумать толком мне не удалось. Левым глазом я заметила движение в конце тропы, которая, к счастью, в этом месте была абсолютно прямой и просматривалась метров на пятьдесят. Надежда на возвращение сторожа возникла и развеялась в мгновение ока. Это была все та же овчарка. Она приближалась со стороны озера и, насколько можно было разглядеть в серой полутьме, неслась во весь опор.

В моем распоряжении было несколько мгновений, и мне удалось потратить их с большим толком. Я вскочила на ноги, в два прыжка пересекла площадку перед воротами, отодвинула засов двери вагончика, влетела внутрь и захлопнула за собой дверь. Секунд десять я стояла, навалившись на дверь и обливаясь холодным потом, ожидая того момента, когда овчарка добежит до вагончика и начнет ломиться в дверь. Но овчарка все не ломилась. Я нашарила защелку, на которую закрывалась дверь изнутри, закрыла ее и подкралась к окошку. Снаружи все было мирно и спокойно. Овчарка-оборотень куда-то исчезла. Надеясь, что она не сидит сейчас на крыше вагончика, я прикинула, не пролезет ли она через окно, и решила, что не пролезет. В первый раз за эту ночь почувствовав себя в относительной безопасности, я на ощупь нашла выключатель и включила свет.

Передо мной предстало тесное жилище сторожа. Лампочка без абажура под потолком, белая занавеска на окне, об которую явно вытирают руки, самодельный деревянный столик, низкая лежанка, накрытая засаленным одеялом. На столе — термос, кипятильник и початая упаковка снетков. Я плюхнулась на лежанку, промахнулась, сползла на пол, да и осталась там, вытянув ноги, потому что сил подняться уже не было. Руки и ноги дрожали от перенапряжения, сердце колотилось как сумасшедшее, горло горело — не вздохнуть. Но панический страх наконец отступил, и в душе воцарился долгожданный, ничем не обоснованный покой. Странно, но факт — я была твердо уверена, что в вагончике сторожа мне ничто не угрожает. Когда я пришла в себя настолько, чтобы принять сидячее положение, прислонившись спиной к лежанке, дверь распахнулась во всю ширину, и в вагончик вошел сторож, на ходу стягивая с головы что-то черное. На этот раз он был одет как нормальный человек, в темную «водолазку» и джинсы, волосы были аккуратно завязаны в хвост, а лицо было недовольное и очень усталое.

Увидев меня, он резко остановился. Мимолетное недоумение на его лице быстро сменилось узнаванием. Несколько секунд сторож, вытаращившись на меня, стоял как вкопанный. Потом его глаза зловеще сузились.

— Ты зачем опять приперлась?

— Овчарка… та самая, из библиотеки… сегодня бросилась на меня прямо у парадной… — Мой голос невольно задрожал. — И чуть меня не загрызла…

На лице «феникса» появилось непроницаемое выражение, он смотрел на меня в упор.

— Ты уверена, что это именно та овчарка?

— Да! — выкрикнула я. — Не веришь, иди ко мне домой и глянь на дверь — там такие следы от когтей, как будто это динозавр был, а не собака!

— Ну допустим. Но я не пойму, сюда-то ты зачем пришла?

— Потому что боюсь! Я ночью проснулась, а она сидит под окном и караулит! И какой-то ниндзя залезал в окно, в компьютере моем копался! А я ничего не могу сделать!

И, расписавшись таким образом в собственной беспомощности, я расплакалась навзрыд.

Сторож переменил положение, облокотился на косяк и достал «беломорину».

— Ну, а я тут при чем? — спросил он, закурив. — Что за бредовая мысль — притащиться именно ко мне? Сидела бы дома и по ночам не шастала, где не надо…

Я глубоко вздохнула, пытаясь сдержать рыдания: