Дракон Нерождённый

– Нам бы место найти для ночлега, – буркнула та неохотно.

Древние инженеры Грогана переняли ремесло у гномов, они тоже могли менять русла рек, засыпать долины и срывать горы, но в том самом месте, отчего-то, решили пустить тракт вверх по склону пригорка. Заехав на вершину, Улва окинула грядущий путь, – дорога стремилась в даль меж холмов, сквозь леса, через реки, широкая и очень длинная.

– Вон там, – сказал слепец.

Внизу у подножья пригорка близ тракта был постоялый двор. Улве показалось на миг, что она увидела дом Оби, оставшийся на острове, – множество построек, окружённых высокой стеной.

– Они в осаде, – сказала она.

– Что именно ты видишь?

Дева-воительница давно поняла, что чувства Исвароха имели совершенно определённые границы. Он знал обо всём, что происходило вокруг него, но не мог знать далеко.

– Улва!

– Прости, – вырвалось у неё.

– Соберись.

– Просто… не привыкла я к тому, что мёртвые ходят. Это только в сказках бывает… Это неправильно.

– Ты права, – сказал Исварох тихо, почти ласково, – мёртвые должны быть погребены по тем или иным обычаям. Сейчас каждый день гибнут тысячи, и некому их похоронить, или хотя бы уничтожить. Полог ужаса и отчаяния сгущается, негативной энергии становится так много, что она поднимает трупы. Ты понимаешь, о чём я говорю?

– Не дурная.

– Знаю. И, как уже было сказано, это неправильно, Улва. Я был создан для того, чтобы возвращать мёртвым покой, и я намерен заняться этим. Сколько их?

– Больше полусотни…

– Есть необычные?

– Это ожившие трупы, что в них вообще может быть обычного?! – воскликнула северянка.

– Тише, – попросил Исварох, – они плохо видят, но хорошо слышат и всегда идут на голос. Звуки человеческой речи, тёплое дыхание, всё это привлекает оживших. Приглядись, есть ли среди трупов слишком большие? А слишком быстрые? Звероподобные? Некроманты многое могут сделать с таким податливым материалом.

Она действительно пригляделась, насколько позволял свет.

– Один. Он в полтора раза выше и почти втрое шире самого крупного из прочих.

– Значит, либо гогол[30], и тогда где-то рядом прячется некромант, либо просто оживший мохобород. Я предпочёл бы второе, но и с первым справлюсь.

Исварох сошёл на землю, снял и перекинул через седло плащ, привязал уздечку к борту экипажа.

– Пригляди за мальчиком, а когда я дам знак, спускайся.

– Тебя порвут в клочья, старик! – воспротивилась она. – Я не побоюсь ни одного живого врага, но мёртвые… лучше объехать!

– Нужен ночлег, помнишь? Тепло, пища. Он слишком быстро истощает себя, проводя божественную энергию, мальчику нужен отдых без тряски и холода.

Она не смогла возразить на это.

Сначала мечник шёл неловко, его мышцы затекли от долгой езды, приходилось разминаться по пути. Благо чудные доспехи были как вторая кожа, он не снимал их почти никогда. Лёгкость движений вернулась, походка стала неслышной, Исварох потянул из-за спины клинки. Они были очень длинны и вышли целиком лишь благодаря особой конструкции ножен. Две полосы сверкающей стали, заточенной до невероятной остроты.

Постоялый двор напоминал осаждённую крепость, беспокойники слонялись вокруг, из их глоток доносилось тихое завывание. На стенах виднелись люди с оружием, которые стали кричать, когда заметили мечника. От их голосов мертвецы зашевелились быстрее, заскребли в толстые брёвна, завыли громче прежнего.

– Убирайся отсюда! Эй, ты! Слышишь?! Господь всемилостивый, ты что, безумен?!

– Да у него же повязка на глазах!

– Уходи!

Слепец продолжал идти прямо на толпу. Он был уже совсем близко, но беспокойники словно не замечали человека. Только один, огромный бородатый труп на расстоянии пяти шагов уставился на Исвароха, раскачиваясь. Права рука заметно больше левой, широкие плечи, огромный рост, при жизни был кузнецом.

– Гладко лезвие скользит, – запел мечник, – сверху-вниз, сверху-вниз, гладко лезвие скользит, ото лба до паха.

Услышав речь, труп застонал и как мог быстро ринулся вперёд. Исварох сместился влево, один меч срубил толстую руку, второй – голову. Плохо. На обычного мертвеца следовало тратить не более одного удара, иначе с такой стаей пришлось бы возиться часами. Два удара, – допустимо, но плохо. Он закостенел, потерял хватку за время своего бегства от смерти. Утраченное должно вернуться, иначе…

– Гладко лезвие скользит, сверху-вниз, сверху-вниз, гладко лезвие скользит ото лба до паха.

Беспокойники оборачивались и шли на него; с хрустом и чавканьем работали мечи. Точные удары разделывали тела, выбивали искру, проходя сквозь кости, свистели; ни жир, ни кровь не задерживались на безукоризненном металле. Одного за другим он разрубал беспокойников, повторяя нехитрую строчку, каждое следующее движение было гармоничным продолжением предыдущего и плавно перетекало в следующее, ни одна мёртвая рука не могла дотянуться до мечника.

Так и длилось, пока на суету не обратил внимание гигант. Он ринулся на Исвароха, сминая прочих, размазывая огромными ступнями. Грязная, тёмно-зелёная борода, посеревшая и порядком порванная кожа, обкусанная плоть; местами виднелись кости.