Дракон Нерождённый

Отряд убрался прочь от границ аномальной территории, разбил небольшую стоянку посреди равнины и уже некоторое время отдыхал. Райла лежала в сторонке, Грандье присматривала за ней, время от времени посещая Майрона. Господин Гроз шатался вокруг, охраняя периметр, а Хранитель Истории погрузился в чтение своей книги.

– Мря? Мряу?

– Жарко, – признался рив, – будто внутри что-то воспалилось.

Лаухальганда был рядом, подпрыгивал и катался с места на место, то и дело выражая обеспокоенность. Мимик перебрался с воротника на рукав и превратился в большую манжету. Казалось, он хотел убраться подальше от головы.

– Мря!

Широкий рот Лаухальганды раскрылся и наружу вырвался снежный поток. Пахнуло зимой, Майрон утонул в сугробе, но после краткого замешательства, расслабился, – снег оказался спасением.

– Я помню тот день. Зима посреди лета… мы нашли цветок папоротника… я был молод… счастлив… на своём месте…

Рив дремал, снег остужал его раскалённое тело и понемногу таял, через несколько часов он поднялся, немного оживший, но насквозь мокрый. Обведя мир мутным взглядом, Майрон пошёл туда, где лежала Райла. Грандье Сезир сидела рядом на коленях и водила шёлковым платком по клинку рапиры. Она подняла глаза, улыбнулась, и продолжила ухаживать за оружием.

Райла изменилась, немного, но всё же изменилось и это было нехорошо. На лбу её появились две крупные шишки. Прежде Майрон уже видел подобное, – у одержимых демонами порой прорастали рога. Сомнительно, что Райлу охватил подобный нечистый дух, однако, рога у неё всё же росли.

– Ей лучше?

Услышав его, охотница на чудовищ открыла глаза.

– Мне снился страшный сон. – Её голос был слаб, звучал придушенно, зрачки сузились до размера маковых зёрнышек, а склеры были покрыты радужной плёнкой.

– Ох, она расскажет ещё раз, – произнесла Сезир. – Приготовься, бастард, такое не каждый день услышишь.

– Я шла по стеклянной пустыне, – тихо говорила Райла, чей левый глаз слезоточил, а веко правого дёргалось, – и ветер носил вокруг стеклянную пыль, которая больно резала кожу, слепила. Я пришла в стеклянный грот, длинный, глубокий и тёмный. В его конце было мёртвое дерево, а под ним, – колодец.

– Сейчас будет самое безумное, – шепнула Грандье.

– Из колодца вылез Октавиан. Он весь был в ранах, истекал кровью вперемешку со ртутью, и он спрашивал меня, за что я поступила с ним так? Почему я предала нашу любовь? Это ведь была настоящая любовь, правда?

– Что ты ответила ему? – спросил Майрон.

– Я ничего не могла… я ничего… а он всё повторял вопрос, он… ртуть и кровь, кровь и ртуть…

– Теперь ты видишь? – спросила эльфка. – Она повреждена. Только искажённый разум может родить такое. Лучше…

– Убери своё шило, Сезир. – Майрон выглядел таким же измученным как несчастная Райла, но даже теперь он источал угрозу и обещание смерти. – Это не бред отравленного или искажённого. Это превратности судьбы. Не так ли, Жар-Куул?

Старик оторвался от книги, протяжно вздохнул.

– Всё так. Мне известны подробности гибели Октавиана Риденского, и что к ним привело. Ты разве забыла, Грандье?

– Я пережила сотни миллионов смертных на своём веку, Грифель, нельзя же помнить всех!

– Он умер практически вчера, и ты знала об этом. Придворный маг короля Радована Багряного.

– А! Палача! Да, что-то такое…

– Убери шило, – повторил желтоглазый и опустился рядом с Райлой на колени. – Всё будет хорошо.

Охотница на чудовищ шевельнула рукой, и он осторожно сжал её ладонь в своих пальцах.

– Но сейчас нам придётся расстаться.

Она всхлипнула, позвоночник выгнулся дугой, тело задрожало и вновь распласталось на измятой лежанке.

– Не бросай меня! – взмолилась Райла что было сил.

– Прости, но сейчас я должен уйти.

Губы охотницы дрожали, она смотрела с непониманием, сквозь слёзы, перебарывая смертельную слабость, но не уходя в небытие, ведь после, очнувшись, она узнает, что он вновь исчез.

– Не бросай меня.

– О тебе позаботятся, обещаю.

– Кто, интересно?

– Ты, Сезир.

– Хм?

– Не так ли, Жар-Куул? Безумная Галантерея позаботится о ней? Приложит все силы и возможности, чтобы поставить Райлу на ноги и полностью исцелить от последствий? Ведь иначе пусть весь мир горит, я пальцем не пошевелю, чтобы найти ещё хоть один паршивый черновик.

– А если мы возьмём Райлу Балекас на попечение, ты станешь искать черновики? – спросил серый человек.

В его черепе гудели огненные слова, сердце рвалось из груди, мучимое страхом за ученика, рядом страдала ни в чём не повинная Райла, не хватало ещё треклятых древних книг, но ведь иначе было никак!

– Да. Я не обещаю, что найду их, я даже не верю, что это возможно, однако, я обещаю, что буду искать…

– Этого достаточно, – поднял сухую длань Хранитель Истории. – Шестерня Хаоса крутится, ею нельзя управлять, но её можно направить, и, если ты намерен сдержать своё слово, то у меня получилось.

– Нет, нет! – жалобно скулила Райла, пытаясь сжать его руку сильнее. – Не надо! Не хочу! Не бросай меня…

Он склонился над охотницей, приблизил своё лицо к её лицу, взглянул в полные боли глаза, бережно стёр несколько слезинок бронзовыми пальцами.