Дракон Нерождённый

Отпустив кардинала, чудовище перехватило второй удар и знамя вспыхнуло. Бросив горящую палку, адъютант отскочил и ловко достал из ножен меч. Необычное оружие для восточных земель, – широкий обоюдоострый клинок вместо четырёхгранной шпаги. Демон коснулся раны, взглянул на свою кровь, затем на смертного, приготовившегося к бою.

– В целом войске овец Божьих нашлось только два льва, да и те: старик и ребёнок.

– Тогда пусть тебе будет вдесятеро досаднее, что принял смерть от рук ребёнка! – звонко ответил юнец, едва не дав петуха.

Враг дёрнул левой рукой, сжал кулак и из него вырос нечестивый огненный клинок, – чья-то грешная душа, перекованная в демоническое оружие. Янтарные угли внимательно пригляделись к смертному, меч в руках того не дрожал, страх был велик, но отвага не давала ему возобладать.

– Кто ты, мальчик?

– Волею Господа-Кузнеца наречён Тобиусом! – выпалил юноша, и немедля пожалел о том, ибо известно, что нельзя доверять тварям Пекла своё имя.

Глаза демона сузились.

– Выговор знакомый, ривенский, а точнее… ты из Каребекланда?

Недоросль смутился ещё сильнее.

– К бою… т-тварь…

– Родители живы?

Адъютант сжал губы, не проронив ни слова.

– Мать, – предположило чудовище, – а родного отца ты никогда не знал. Быть может, у тебя есть отчим…

Юноша с криком атаковал, но гигант выбросил вперёд правый кулак, и волна горячего воздуха отбросила Тобиуса прочь, швырнула на землю. Меч из рук он не выпустил. Демон спрятал свой клинок и вздохнул устало:

– Что за манера притягивать Господа к каждой мелочи? Ты получил своё имя не по Его воле, а потому… уже не важно. Однако же если я убью тебя, то получится, что зря потратил время и силы много лет назад… это тоже не важно. Просто скажи мне, где мальчик, что творит чудеса и я уйду.

– Не говори с ним, малыш, – прохрипел кардинал дю Тоир с земли, – не указывай… аргх! Не указывай твари Пекла на… хр… на посланца Небес!

– Если веруешь в необоримую силу Господню, то скажешь мне, – провозгласил демон, – ибо докажешь тогда, что веруешь, – всё в воле Господа-Кузнеца, и не потребно сверх неё трястись о мессии. А если не скажешь, я убью всех солдат, кто здесь есть. Перебью всех до единого, останешься только ты… Тобиус из Ривена, и чувство вины. Решай.

– Не поддавайся ядовитым речам, мальчик!

– Представь, юный Тобиус, как вернёшься в родную деревню и расскажешь матери, что по твоей воле погибли все друзья, все братья по оружию. Не знаю, как судьба занесла тебя на другой край Вестеррайха, какая у тебя цель, но, уверен, после такого, она померкнет. – Демон перешёл к кардиналу и наступил на его голову. – Всё в воле Божией, помнишь?

Юноша вновь был на ногах и вновь сжимал эфес меча, над ним возвышался грязный гигант, окутанный саваном горячего пара, а под стопой гиганта корчился князь Церкви. Заставлять Тобиуса делать такой тяжёлый выбор в столь молодом возрасте было несправедливо, но, всё же, вера в могущество Господне жила в нём. А ещё он смотрел в янтарные глаза с кошачьими зрачками и вспоминал истории из детства, когда было тяжело, но любящая матушка, не жалея себя, растила сына, многими осуждаемая, усталая, но улыбчивая.

– Молотодержец прошёл в пределы Астергаце утром первого дня месяца иершема, его сопровождали два доверенных телохранителя и только. Неприступные врата открылись пред ним.

Демон переступил через кардинала дю Тоира и двинулся к стенам столицы, ничто живое вокруг боле не интересовало его.

– Как мог ты… хр-р-р-р… как ты мог предать… Тобиус…

– Вам нельзя говорить сейчас, ваше Высокопреосвященство. К тому же, мне кажется, это был не демон.

– Что даёт тебе право… самонадеянность… аргх!

– Ваше учение, – ответил юный адъютант, – ведь это вы, монсеньор, учили, что твари Пекла не могут пятнать своими языками имена Молотодержца и Господа-Кузнеца. Этот называл их постоянно. Кто-нибудь, приведите целителей, монсеньор ранен!

///

Стены великого города надвигались на Майрона… или это он надвигался на них. За тот месяц, что рив провёл в пути, мировоззрение его изменялось. Как железная заготовка под ударами молота. Он наблюдал за этим не в силах повлиять, старался держаться в сознании, укрепить волю, сопротивляться довлению Слов. И двигаться. Пешком и верхом, но двигаться к цели. Когда усталость брала верх, он засыпал и видел кошмары, навеянные Словами:

Красно-оранжевые пустоши неслись мимо, тут и там бушевали смерчи, состоявшие то ли из огня, толи из красной пыли. Дух Майрона летел надо всем этим, прорываясь через бушующие воронки, жар и жажда мучили его. Это тяжёлое сновидение всегда оканчивалось одинаково, – в неописуемо огромном каньоне, чьи стены были испещрены тронами, а на тронах восседали скелеты в остатках одежд и с коронами на черепах. Сотни коронованных мертвецов.