Дракон Нерождённый

Рив уронил копьё, потому что оно лишь мешало, обнял горящий столб, закричал, переламывая его и стал медленно опускать. Он ничего не видел, лишь чувствовал своего ученика в этом пекле, чувствовал последнюю искорку жизни. Когда бревно коснулось земли, несколькими резкими ударами, с трудом, Майрон сбил пламя и смог открыть глаза… чтобы увидеть, как искра погасла. В небесах пророкотал гром, и сквозь народившийся прорыв хлынуло солнце.

Ноги Майрона подкосились.

Чёрный гигант сутулясь, навис над обгоревшим телом, таким тонким и хрупким. Пламя поглотило густые кудри, полакомилось плотью, слизав её до кости, выело прекрасные глаза, иссушило и превратило в пепел всё остальное. Собственные глаза Майрона метались по останкам, руки дёргались, будто порываясь обнять, но бессильно опадали. Он упустил свой последний шанс ещё во время расставания с учеником, и теперь уже никогда не сможет обнять Обадайю. Горечь и смертельная тоска рвали грудь, гигант дрожал. Каждое твёрдое слово, каждое суровое наставление, данные мальчику прежде, казались теперь жестокими и несправедливыми, он всё это забрал бы назад ради того, чтобы ребёнок ожил, но понимал, что с Фонарщиком не торгуются. Майрон не смог уберечь бесценный дар свыше… свет мира иссяк.

Боль выгнула спину дугой, гигант запрокинул голову и горько завыл, по щеке стекла слеза, – первая за его полную испытаний жизнь.

///

Мучения были настолько сильны, что Майрон провалился внутрь себя, туда, в конец каньона, оказался пред огненным столбом.

– ТЩЕТНЫЕ НАДЕЖДЫ, ГЛУПЫЕ ПОМЫСЛИ, – ВСЁ, ЧЕГО ТЫ ДОСТИГ, ИДЯ СВОЕЙ ДОРОГОЙ, ПОТОМОК. ПОСМОТРИ, ВНОВЬ ТЕРЯЕШЬ, И БУДЕШЬ ТЕРЯТЬ ВСЕГДА, ИБО ОТКАЗЫВАЕШЬСЯ ОТ СОБСТВЕННОЙ ПРИРОДЫ. ПОСМОТРИ, ЭТОТ ЛОЖНЫЙ БОГ УБИЛ ТВОЁ ДИТЯ. НЕ ХОЧЕШЬ ЛИ ТЫ СВЕРШИТЬ ВОЗМЕЗДИЕ?

Отчаяние и горечь утраты слились в котле гнева и рот Майрона растянулся в оскале, с дымом и искрами меж зубов просочилось рокочущее «Да!»

– НАКОНЕЦ-ТО, – удовлетворённо кивнул тот, внутри столба, – ТЫ ОЧИЩЕН В ДОСТАТОЧНОЙ МЕРЕ. ПОВТОРЯЙ: UTNAG ONGRI BOREN SHIE!

– Шире небес крылья мои! – закричал Майрон истошно.

– ANGREN SORUZ DIEL SHIE!

– Жарче солнца огонь мой!

– VAGORN NAZGOT IYCHASH SHIE!

– Крепче алмаза чешуя моя!

– DUMGOJ ROHAN VARN SHIE!

– Звонче грома рёв мой!

– VAYSHAN UMLO CORN SHIE!

– Глубже бездны голод мой!

– ETNAG LARGA GOROTT SHIE!

– Больше мира гнев мой!

– СВЕРШИЛОСЬ!!!

Огненный столб, не имевший ни конца, ни начала, изогнулся и целиком перешёл в Майрона, – перешёл вместе с тем, кто обитал внутри столба.

///

Когда Верховная мать Самшит поняла, что Доргон-Ругалор покинул их, она поддалась растерянности лишь на миг. Чёрно-алый росчерк унёсся вверх по улице, он стремился к вершине холма, не иначе!

– Кельвин, помогите мне! – отчаянно позвала жрица.

Орудуя клинками, она юркой змеёй направилась к передней части телеги. Кучер был давно убит, как и два из четырёх могучих коней, – лишь оттого два оставшихся не могли пуститься в бегство. Животные кричали и дёргались в упряжи, разрывая свои шкуры до крови, пуская пену, дико вращая глазами.

Когда Самшит прорвалась к животным, Кельвин был рядом, он истекал потом, тяжело дышал, его руки, грудь, лицо, были покрыты кровью, как и её собственные. Одноглазый наёмник так и не смог вернуть прежнюю удаль, последствия отравления давали о себе знать, однако, сил его хватило чтобы выстоять в этой битве рядом с возлюбленной, и Кельвин собирался оставаться подле до самого конца.

Самшит вскочила на спину коня, удержалась каким-то чудом, маленькая словно дитя на громадном звере.

– За мной! – Ударами сабли Верховная мать рассекла ремни, удерживавшие коня, и тот рванул вперёд, подальше из этой преисподней.

У Кельвина не было сил кричать, любые доводы против такого безумства пропали бы впустую. Очертя голову, он запрыгнул на спину второго зверя, и вдруг в руку вцепились чьи-то железные пальцы. Это был один из телохранителей Самнит.

– Я поеду! – прогрохотал он из глубин шлема. – Один Пламерождённый должен следовать за госпожой неотступно!

– Эта животина занята, пошёл вон! – пролаял Кельвин, однако, его не услышали.

Пламерождённый легко сбросил наёмника на землю, порвал ремни, смог удержать тяжеловоза и неловко запрыгнул на спину. Конь истошно заржал, не будь он потомком поколений могучих трудяг, хребет сломался бы, однако, судьба решила иначе. Язвя все жившие когда-либо души, Кельвин выбросил мечи, прыгнул и успел обхватить голень Пламерождённого. Конь бросился рысцой, потом смог перейти в галоп и, не видя иного пути, поскакал вверх по холму.

///

Самшит сильно оторвалась, на верхней трети пути навстречу потекла живая река, скакун легко шёл сквозь неё, расталкивая людей широченной грудью, пока не вырвался на простор, – то была площадь. Спрыгнув, жрица едва не вывихнула лодыжку, перекувыркнулась, теряя саблю, а когда мир перестал вращаться, она увидела невероятное.