Дракон в ее теле

Тин приходил снова спустя какое-то время и с ходу сообщил, что пришла пора затаиться, а лучше бежать, после чего несколько раз протяжно взвыл, едва не доведя съерру О’Нил до нервного срыва. Пока он пытался найти нужные слова, чтобы объясниться с женщинами, я заметил, как перстень с рубином на его мизинце стремительно теряет цвет, превращаясь в прозрачный. Это было очень-очень плохо и означало лишь одно: кто-то из членов королевской семьи истощил магический резерв и находится на грани.

Данную систему защиты придумал Геррард, как только вступил на пост старшего советника: зачарованный камень был на крови привязан к королевскому роду Буджерсов и расколот на десяток камешков поменьше; в случае болезни или ранений членов семьи они темнели. От пагубного магического воздействия, напротив, светлели. Так просто и весьма действенно, ведь все приближенные в случае беды мгновенно получали знак.

– Вы только не бойтесь, но король… – задыхаясь, лепетал Тин. – Он в бешенстве. Я получил мысленный сигнал от эра Геррарда, он просил предупредить вас. За вами, ваше высочество, могут прийти для беседы. Кажется, им пришлось все рассказать его величеству!

– И сильно его разозлить, – кивнул я, не сводя глаз с перстня на руке парня. – Похоже, Андрис применил право воздействия.

Рыжий глянул на кольцо и совсем обессилел. Нащупав стену, он прижался к ней спиной и попросил:

– Отпустите меня назад, в трущобы. Я недостоин такой участи… тьфу… то есть чести – служить короне!

Я поморщился: и что только Андрис нашел в этом слабохарактерном нытике? Да, одаренный, но там проблем в голове больше, чем положительных моментов. Насколько знаю, парень жутко боится спать без света, впадает в панику, когда на него повышают голос, и постоянно находится в состоянии вялой меланхолии. А еще он неряшлив и вечно забывает всюду мелкие карамельки в разноцветных обертках, кои поедает в неограниченных количествах…

– Что же теперь будет? – обеспокоенно спросила Мэделин Айгари, прижимая ладони к пылающим щекам. Посмотрев на меня, она растерянно пробормотала: – Поверит ли его величество в оборот и в то, что Мари не хотела ничего подобного?

– Бедная девочка! – присоединилась к стенаниям съерра.

– Так! Отставить истерику! – рявкнул я голосом девицы Марианны и сам удивился, как проникновенно получилось. – Тин, вернись к Андрису и будь рядом. В случае чего приходи за мной, я буду готов к аудиенции, если она понадобится. И не дрожи так! От вида твоего недомогания даже мне плохо становится.

И я не шутил.

Меня снова начало трясти, и непривычный холод сковал по рукам и ногам. Съерра О’Нил, первой заметив недомогание, бросилась ко мне, придерживая за плечи.

– Да у вас ледяные руки! – посетовала она, помогая дойти до постели. – Разве может маг огня мерзнуть? Вы ведь все знаете о своей стихии, вы должны понимать. Умоляю, скажите нам…

Я ничего не отвечал, молча приняв ее помощь и укутавшись в одеяло по самые глаза. А при следующей попытке задать вопрос одарил столь красноречивым взглядом, что она отпрянула и трижды извинилась. Мне было интересно находиться среди этих женщин, участвовать в их перепалках и чувствовать себя в некотором роде одним из них. Такой странный опыт позволял на время забыть о проблемах, но только проблемы не забыли про меня.

Огонь в теле Марианны угасал. Ее магия уходила, забирая с собой огромное количество сил, и происходило это стремительно. И, кажется, дело было в проведенном надо мной ритуале. Как следствие – девушка могла умереть. Вот такие нехитрые выводы я сделал про себя, думая максимально «громко». Этого хватило, чтобы Тин услышал, кивнул и наконец ушел за Андрисом.

А дальше, оставшись наедине со съеррой О’Нил (она отослала Мэделин в свою спальню, велев находиться там, пока не позовут), я упорно молчал, пытаясь согреться, и даже незаметно для себя провалился в глубокий сон без видений.

Разбудили меня голоса. Андрис и съерра тихо переговаривались рядом с моей постелью. Она рассказывала ему о поджоге и о том, как обнаружила новую подмену тел, завершив повествование моим плохим самочувствием.

– Как ты? – в итоге спросил Андрис, быстро поняв, что я бдительно прислушиваюсь.

Я высунулся из-под одеяла, оценивая состояние девушки.

– Кажется, неплохо, – ответил, осматривая комнату.

Не обнаружив Марианны, вопросительно уставился на Андриса. Выглядел он паршиво: глаза и щеки впали, а губы приобрели синеватый оттенок.

– Расскажи о холоде, – велел советник, не обращая внимания на гувернантку.

– Пусть она выйдет, – капризно заявил я, ткнув в женщину пальцем. – Есть гипотеза, что это от нее у меня мороз по коже.

– Я бы хотела остаться, – как-то слишком робко отозвалась она, заставив меня напрячься и задуматься: что произошло, пока я спал?

– Он прав, нам нужно поговорить наедине, – встал на мою сторону советник.

Слова он подкрепил взглядом, от которого съерра поежилась и моментально согласилась оставить нас, загадочно попросив лишь об одном:

– Если вы поймете, что… скажете мне?

Геррард устало сел на край кровати и кивнул:

– Обещаю.