Дракон в ее теле

Марианна еще спала, но мне пришлось ее разбудить. Встреча с Максом была назначена через четверть часа, и мы не могли позволить себе опоздать на нее. Съерра О’Нил обещала привести к цветочной оранжерее обеих сестер Айгари. Она же поведала мне о том, что часть возможностей ее воздействия на девушек отныне утратит силу, ведь у Мари и Мэделин день рождения.

Как нельзя кстати!

По законам Флоириша, девицы – с момента исполнения двадцати одного года – не считались опекаемыми родителями и могли решать свою судьбу сами: отказываться от замужества, устраиваться на работу, путешествовать и выходить на прогулки без сопровождения и вообще принимать за себя разного рода важные решения. Естественно, в благородных семьях по-прежнему многое решал глава рода, но особенно своенравные эры могли и от рук отбиться.

При мысли о своенравности почему-то сразу вспомнилась Мэделин Айгари – пока я говорил с принцем, она пыталась подслушивать, приоткрыв дверь в спальню и мысленно гадая, что может услышать. Пришлось громко попросить ее вспомнить о приличиях, после чего эра гордо удалилась, а Макс одобрительно хмыкнул, явно разделяя любопытство девицы. Заметил бы этот интерес Марк Буджерс, живо напомнил бы сыну о хистишской принцессе, на которой тот должен жениться. Но я не король, да и с должностью советника не сложилось. Потому, наверное, и промолчал, впервые за время нашего общения предоставив Максу право разбираться в личных предпочтениях самому…

– Который час? – спросила Марианна, возвращая внимание на себя. Потягиваясь и недовольно хмурясь, она распахнула глаза и удивленно осмотрелась, остановив погрустневший взгляд на мне.

– Время сменить тело, – ответил я, стараясь, чтобы голос звучал воодушевляюще. – Давайте не будем заставлять ваших близких ждать.

– Эр Геррард… – она хотела спросить о чем-то, но вздохнула и умолкла. Прищурилась и совсем по-детски протерла глаза кулаком, после чего пожаловалась: – Знаете, у меня болит голова. И пить хочется смертельно.

– От этой смерти я вас спасу. – Взяв стакан, наполнил его водой и подал Марианне, с удивлением понимая, что испытываю лишь искреннюю жалость и желание облегчить боль. А ведь, будь принц в своем теле, я чувствовал бы лишь одно раздражение – мы проходили это неоднократно, и исключений раньше не бывало.

Марианна жадно выпила воду и, облизнув губы, отдала мне стакан. Поблагодарив, упала на подушки, прижала ладони к щекам, сильно заросшим щетиной, глубокомысленно сообщая:

– Сегодня ужасный день.

– Да, кстати, об этом, – я не выдержал и улыбнулся, – с днем рождения.

– Издеваетесь, – заключила она.

– Немного, – признался я, – каюсь. Вам и без того досталось в последние дни. И в качестве искупления хотел преподнести вам подарок. Одно желание. Любое, какое смогу выполнить.

Мари оживилась, но старалась не подать виду, что взволнована:

– Вы и без того спасли меня от гнева короля, эр Геррард. И до сих пор не сказали, что нам за это будет.

– Отказываетесь от желания?

Она сверкнула глазами, и на миг я решил, что сейчас начнет давить, добиваясь правды о решении короля, но Марианна медленно села, потерла виски и сообщила, хитро улыбаясь:

– Вы совсем как Великий Дракон из древних легенд Флоириша. Только он исполнял по три заветных желания…

– Почему мне кажется, что вы торгуетесь, эра Айгари? – Я снова почувствовал абсолютно несвойственное желание смеяться, но сдержался.

– Ну что вы, – отмахнулась она, в то время как на скулах принца появился самый настоящий румянец, – мне и одного желания достаточно. Спасибо за столь щедрое предложение. Но позвольте озвучить его, когда я вновь займу свое тело?

– Конечно. И для воплощения в жизнь этого плана нам стоит поторопиться.

Я протянул руку, помогая эре Марианне подняться, и отошел к шкафу, чтобы выбрать для принца соответствующий выходу наряд.

А в голове невольно мелькнула мысль о том самом Великом Драконе, создателе десяти древних артефактов, восемь из которых считаются давно утраченными. Как забавно было, что Марианна вспомнила именно это существо, сравнивая меня с ним, ведь именно об одном из его даров людям я послал запрос отцу…

Спустя двадцать минут мы были на месте встречи, где пришлось немного подождать опаздывающего принца со свитой.

Тин, пришедший с нами, остался в коридоре – присматривать за тем, чтоб встрече никто и ничто не помешало.

Марианна нервничала, смотрела на меня из-под полуопущенных ресниц и несколько раз пыталась о чем-то спросить, но так и не осмелилась. Потом, не выдержав, предложила идти им навстречу, но в этот миг послышались торопливые шаги и мелодичный женский голос потребовал не бежать так, ведь ноги у его обладательницы не казенные.

– Наконец! – Мари поднялась с плетеной лавки, стоящей у окна оранжереи, и улыбнулась, поделившись сокровенным: – Не терпится уже занять свое тело. Клянусь, раньше я его так не ценила, как теперь.

– Это нормально. Человеку вообще свойственно переосмысливать все и меняться в лучшую сторону лишь в свете настоящих потерь, приближающихся с неумолимой силой.