Дракон в свете луны

— Он занят, сыта-голь. Он придет к тебе сам.

Черта с два.

— Тогда могу я повидать Ли Хона? — спросила Йонг. Уж принца-то ей дозволено видеть, верно?

Но Юн А и Чхонги совсем растерялись и глаз на девушку поднять не могли.

— Что? В чем дело?

— Его нет в поселении, сыта-голь, — ответила, запинаясь, Чхонги. — Ты не сможешь его увидеть.

Йонг выпуталась из чужих рук, отошла, пошатываясь, на шаг назад. Уперлась спиной в лестницу. Происходящее начинало злить ее, злость отзывалась тупой пустой болью — будто там, где раньше сидела огромная сила, грозящая вырваться из ее тела вместе с яростью, теперь было сухо и одиноко, как в покинутом водой колодце.

— И где он тогда? — кроша звуки, выплюнула Йонг. — Скрывается от меня вместе с Нагилем?

Голос все еще слушался ее плохо, иногда она исходила на шипящие и плевалась, точно змея, но с каждым днем к ней возвращались ее тело и ее дух. Йонг ждала момента, когда восстановит в себе — себя — полностью, и тогда намеревалась явиться к Нагилю и потребовать от него ответы на все вопросы. Даже те, которые не предполагала, что будет ему задавать.

— Он… — Чхонги и Юн А покосились друг на друга, ища поддержки, и Йонг почувствовала, как что-то холодное и чужое касается ее груди. Ожидание дурных новостей.

* * *

Она бежала, не разбирая дороги, и наталкивалась на всех воинов, но не видела среди них скрытного командира. Дочери не поспевали за ней и кричали вслед: «Сыта-голь! Госпожа Сон Йонг! Остановитесь!», — но Йонг не слушала их. Да и как бы она могла остановиться, зная, что Ли Хон покинул лагерь добровольно ради…

Думать об этом было так больно, до сухого отчаяния больно, что Йонг вскричала бы, не запнись она в дверях. Она вывалилась за порог, но упасть не успела: ее поймали две руки — одна горячая, как жерло вулкана, вторая ледяная, как вершина горного хребта.

— Вы должны лежать и набираться сил, госпожа Йонг.

Йонг вскинула голову — в ореоле солнечного света, закатного оранжево-алого, стоял Мун Нагиль и держал ее за руки. Девушка невольно всхлипнула, в горле заклокотали злые слезы; она открыла рот, чтобы сказать, какой же он дурак, но не сумела ни слова выдохнуть. Вдохнула его кисло-горький запах и упала ему на грудь с яростным воем.

— Госпожа… — охнул Нагиль и присел на колени, утягивая Йонг за собой. Она била его слабыми руками по плечам и груди и шипела сквозь стиснутые зубы, вся боль, все бесконечные сомнения и все ожидание сконцентрировались в этом шипении. Йонг пыталась что-то сказать, но не могла, будто снова превратилась в змею, будто разбух язык.

— Зачем ты отпустил его!.. — задыхаясь, просипела наконец девушка. — Нам надо, мы должны… Надо вернуть его, Нагиль, его же убьют!..

— Сон Йонг… — выдохнул Нагиль. Он медленно поднял ее на ноги, Йонг повело и повалило прямо на воина — он прижал ее к себе, не давая упасть. — Вы зря поднялись с постели так скоро. Я отведу вас обратно.

Йонг не могла идти, продолжая упираться, и Нагиль поднял ее на руки — такие разные, одна горячая, другая холодная — и занес обратно в дворцовый павильон под причитания Дочерей.

— Капитан, мы не хотели ее волновать…

— Командир, она спрашивала и спрашивала, и нам пришлось рассказать…

Нагиль кивнул им, бросил через плечо: «Спросите, когда освободится Чжи Хо», — и унес Йонг обратно в покои, где очертания четырех стен, небольшого стола и лавки уже впечатались в обратную сторону век хуже оттисков на храмах стихий.

Йонг почувствовала лопатками, а потом и всей спиной деревянные доски под грубой простыней и тонкой подушкой, набитой рисовым зерном будто забавы ради, и выпуталась из рук Нагиля.

— Сон Йонг, вы…

— Ужасно себя чувствую, — прервала его Йонг. Голос все еще клокотал и сбивался на хрип, пришлось сглотнуть густую вязкую слюну и сделать несколько рваных вдохов.

Нагиль не нашел стула, а сесть рядом с Йонг побоялся — и сел прямо на пол. Хорош командир, невольно подумала девушка, в нем теперь живет два дракона, а ее он до сих пор… боится?

— Ли Хон в самом деле ушел с Рэ Воном? — спросила она, едва Нагиль поднял к ней внимательный взгляд. Его глаза светились — один привычным красным, другой — блеклым оранжевым.

— Да. Ушел.

Йонг сцепила пальцы на жесткой ткани простыни и тут же почувствовала, как мелкие занозы с перил впиваются ей в ладонь.

— Мы обменяли его на вас, я… — Нагиль запнулся, облизал высохшие от дыхания губы. — Я должен был так поступить, иначе Рэ Вон мог…

— Они его не убьют, правда же? — перебила Йонг. Нагиль оправдывался, и все слова срывались с его языка и падали вниз, между ним и девушкой, и разбивались в сухую пыль — неправильные, не его слова, будто нашептанные виной и совестью, что и без того диктовали ему правила жизни. — Мун Нагиль? Ты не отдал бы им принца, если бы не знал, что его жизни не будут угрожать. Верно же?

Он кивнул.

— Ли Хон представляет ценность, пока жив, — согласился он, но говорил это нехотя, словно уговаривая себя. — Его не тронут… если он сумеет договориться.

Он сумеет. Ли Хон был откровенно слабым воином и плохим защитником даже самому себе, но умел заговорить любого и обворожить почти каждого. И все же…