Дракон в свете луны

Сонбэ вздохнул. Шагнул к Йонг, но она отшатнулась и зацепилась шпилькой за корень сосны. Гравитация и страх сделали свое дело: Йонг вскинула руки, пытаясь уцепиться за воздух, и упала на спину, врезаясь в толстый ствол дерева. Пальцы проскользили по шершавой коре сосны, девушку повело дальше, и она полетела вниз с пригорка. Бледное лицо сонбэ дернулось и пропало в сумраке.

— Сон Йонг!..

Гора, на которой она оказалась вместе с Рэ Воном, была не такой высокой, как в Пусане, и это ее спасло: Йонг совсем недолго падала, кувыркаясь и царапая себе локти, колени, ладони и щиколотки, и жмурилась, лишь бы колючие травы и шипастые ветки кустарников не попали ей в глаза. Приземление оглушило ее, она ударилась затылком о твердую холодную землю и только спустя болезненный стук сердца открыла глаза. Небо кружилось, звезды сливались в единый поток, ослепивший ее на мгновение, и тут же над ней нависли тени, много теней.

К теням прилагались мечи — блестящие в неверном свете растущей луны лезвия — и наконечники стрел, острые, точно иглы. Что это…

Испугаться еще раз Йонг не успела: тени превратились в силуэты мужчин — черные фигуры в черных же кимоно с закрытыми до глаз лицами. Мечи троих указывали на девушку, остальные спрятали оружие в ножнах на поясе, зато держали наготове луки со стрелами. Мечи указывали на Йонг. Стрелы взмыли в сторону спустившегося сонбэ.

— Сон Йонг! Ты… — он замер в полуметре от незваных гостей, вскинул руки. — Она со мной, — договорил Рэ Вон низким, непривычным для девушки голосом.

— Это ханрю? — спросил у него один из воинов. Сонбэ выругался, ни разу не заикнувшись, как прежде, и шагнул к Йонг.

— Да. Дайте помочь ей.

Мужчины в кимоно расступились, Рэ Вон вошел в их круг, ни один мускул на его застывшем лице не дрогнула, и он подал Йонг руку, словно ничего не случилось.

— Вставай, хубэ. Поднимайся.

Йонг с трудом встала, ладонь Рэ Вона была липкой от пота и неприятной, она отдернула пальцы, едва обрела равновесие. Что же это…

Окружившие ее и сонбэ воины стояли плотным кольцом вокруг, за их спинами Йонг высмотрела оранжевые огни — ближе, чем прежде, — и отвернулась от спрятанных под черными тряпками лиц. Раскосые глаза, желто-зеленая в неверном ночном свете кожа. Они все были при мечах и не сводили напряженных взглядов с девушки.

— Мы договаривались, что вы дадите мне время, — сказал Рэ Вон, чеканя слова.

— У тебя оно было, — перебил его тот же воин. Его слова звучали грубо и искажались — то ли Йонг плохо слышала, оглушенная падением, то ли говорил он с акцентом, разобрать который не было сил. — Ты свою миссию выполнил. Это точно ханрю?

Сонбэ кивнул, в темноте протянул до Йонг руку и схватил ее за запястье и сжал. Она больше не пыталась вырываться. Что же это такое?..

— Да.

— Кто? — просипела Йонг. Мечи и стрелы в руках воинов дрогнули одновременно.

— Сон Йонг, — тихо сказал Ким Рэ Вон. Йонг подняла к нему дрожащий взгляд — стало страшно, хотя она еще не осознала этого страха, просто почувствовала себя внезапно крохотной, мозг отказывался принимать действительность и не успевал обработать всю поступающую в него информацию. Эмоционально она все еще существовала в моменте в парке, прямо перед прыжком в черную дыру.

— С-сонбэ?

— Прости, — выдохнул он, — я хотел сделать все не так, но у меня не осталось времени.

Как «так», Йонг узнать не дали — воин что-то рявкнул людям вокруг девушки, двое схватили ее под руки и оторвали от сонбэ, который даже не сопротивлялся, не пытался защитить ее; Йонг молча упиралась, пока ее уводили вниз по склону горы, дальше от воронки, дальше от сонбэ.

— Ты моя последняя надежда, Сон Йонг-щи, — повторил Ким Рэ Вон ей в спину.

Крик застрял в горле; Йонг, наконец, нагнала саму себя во времени и пространстве, и паника схватила ее за горло, мешала кричать, мешала дышать. В голове билось одно слово, набирало обороты, из вопроса превращалось в гнев: «Сонбэ? Сонбэ! Сонбэ!», но вслух она ни разу не позвала его. И он за ней не шел, оставив на попечение неизвестных воинов, с тяжелыми мечами на поясе, с луками и стрелами в колчанах за спинами. От них пахло потом и грязью.

Йонг грубо тащили вниз по широкой тропе к оранжевым огням, не спросив ее мнения, не выслушав, не дав объясниться, тащили и дергали, когда она упиралась.

— Что же это… Что… — Йонг запиналась о торчащие из земли корни деревьев, потеряв одну туфлю на склоне, и теперь стирала в кровь голую ступню правой ноги и неуклюже хромала. Она почти плакала, боясь, что вот-вот упадет и разобьется, что ее унесет по крутому склону с тропы и раздавит о камни у самого подножия горы, до которого долететь сама не успела.

Молчаливые воины, схватившие ее в кольцо из тел, утягивали девушку ниже, ниже в темноту, черноту ночи, к мерцающим огням, которые превращались в факелы.