Драконьи крылья

Стоит ли удивляться, что проснулась Саша в великолепном настроении, и даже сияющая физиономия Кристины не смогла ей его испортить сразу.

– Как спалось? – с деланым участием поинтересовалась старшая девочка.

– Чудесно, – честно призналась Саша, потягиваясь.

– Кошмары не мучили? – продолжала задавать свои странные вопросы Кристина.

– Нет, наоборот.

– Что ж, теперь, думаю, будут! – заявила вдруг собеседница. – А ну-ка иди сюда! – поманила она Сашу пальцем.

– Зачем это еще? – нахмурилась та, не слишком, впрочем, пока обеспокоенная.

– За шкафом! – ответила Кристина глупой игрой слов. – Иди-иди, кое-что интересное покажу.

Пожав плечами, Саша выскользнула из-под одеяла и встала на пол.

– Ботинки свои уродские можешь не надевать, – сказала Кристина, хотя Саша и сама не собиралась обуваться. – Прогулка предстоит недолгая!

Бесцеремонно взяв Сашу за руку – ладонь старшей девочки была холодной и липкой, но хват цепким, так что попытка высвободиться, надо признать, не слишком настойчивая, не увенчалась успехом, – она через всю спальню поволокла ее за собой к высокому зеркалу в черной резной раме, перед которым так любила покрасоваться.

– Ну? – вопросила Кристина, поставив Сашу перед ним и вставая рядом.

Все еще не понимая, что от нее хотят, она окинула взглядом свое отражение – и обмерла. Поперек ее лба кривыми черными буквами было написано слово. Прочесть его в зеркальном отображении было не так просто, но уже по первой опознанной букве – на отражении, ясное дело, последней – Саша поняла, что оно значит.

– Ну как? – не скрывая своего торжества, спросила Кристина. – Кто из нас презренная рабыня? Вот ведь, зеркало врать не станет!

Дыхание у Саши перехватило. На несколько секунд она словно приросла к месту, не в силах оторвать взгляд от перерезавшего лоб ужасного слова «раба», затем выдернула руку из стискивавших ее пальцев насмешницы и опрометью бросилась к двери – в уборную. Вслед ей летел злорадный раскатистый хохот Кристины, сопровождаемый переходящим в повизгивание хихиканьем Бетти и, кажется, одиночными подобострастными смешочками Изабеллы.

Надпись не отмывалась.

Совсем-совсем не отмывалась.

Чего только Саша ни пробовала: терла мылом, зубным порошком, скребла ногтями, расцарапав лоб в кровь, – все бесполезно: на исполосованной алыми бороздами коже черные буквы были видны ничуть не хуже, чем на гладкой белой.

Вернувшись в пустую спальню – остальные девочки давно ушли на завтрак, – Саша, обессиленная, села на кровать, как смогла, надвинула на лицо волосы – эх, вот бы ей сейчас челку, как у Изабеллы! – и, уперев руки локтями в колени, уткнулась в ладони лбом. Не было даже слез – полная, всепожирающая безысходность. Саша знала, что бывают такие надписи на коже, один раз нанесешь – и на всю жизнь. Называются татуировки. Марта однажды себе такую сделала – только не буквы, а картинку, цветочек, – и хозяйка Яна потом сильно на нее за это ругалась – как раз за то, что это навсегда. Заодно и Саше досталось, хотя она-то тут была совершенно не при чем. А цветочек тот так у Марты и остался, даже баня с вениками была ему нипочем. Ну, так то – цветочек, это даже красиво! И не на лбу – на запястье. А у нее…

Нет, слезы все-таки были, просто ждали удобного момента. Видимо, он как раз настал.

– Что опять случилось?

Саша узнала голос леди Матильды, но головы не подняла и ладоней от лица не отвела.

– Александра, я спрашиваю: что случилось? – строго повторила женщина.

Девочка сделала движение, чтобы отмахнуться от назойливой учительницы, но, воспользовавшись им, леди Матильда ловко перехватила ее руку и после нескольких секунд борьбы отвела в сторону. Когда женщина взялась за ее вторую руку, Саша уже почти не сопротивлялась, только еще ниже опустила голову. Впрочем, скрыть от взора учительницы горящую на лбу надпись ей этим не удалось.

– Понятно, – ничего не выражающим тоном проговорила леди Матильда, отпуская, наконец, Сашины руки. Та тут же вновь спрятала лицо в ладонях, словно, не видя больше позорной надписи, учительница могла о той вскорости позабыть. – Кто это сделал?

Девочка дернула печами. Она в самом деле не знала, кто. Кристина, наверное, но та легко могла и приказать Бетти или Изабелле – не очень-то она любила делать что-то сама.

– Понятно, – повторила женщина. – Сиди здесь, не уходи никуда. Я сейчас вернусь.

Можно подумать, что в таком виде Саша могла куда-то пойти! Нет, так теперь всю жизнь она и будет сидеть в этих холодных стенах, пока не умрет от старости или, что более вероятно, от отчаяния!

Леди Матильда вернулась минуты через три. А может, и через три часа – время для Саши больше не существовало: зачем, если впереди беспросветная вечность? Девочка почему-то была уверена, что учительница приведет с собой Кристину – может быть, для того, чтобы та призналась в содеянном? Но какой с того прок? Кристина только бы еще порадовалась. Впрочем, женщина вновь пришла одна и, мягко взяв Сашину руку, вложила ей в ладонь маленький стеклянный пузырек.