Драконьи танцы на битом стекле (СИ)

Больше этих издевательств масочника Савелий вынести не смог. Метнулся к нему, с силой схватился за предплечья и попытался поцеловать. Почему попытался? Да, потому что Тай опешил от такой его прыти, да и сам Савелий, как оказалось, не успел толком осознать свой порыв, в итоге они стукнулись зубами и оба взвыли, схватившись за рты.

Было больно. Слезы, и без того готовые пролиться, повисли на ресницах Лия солеными каплями. Но на этот раз причиной их были вовсе не душевные раны и отчаяние, а элементарная боль. А потом Тай неожиданно весело глянул на него, отнял руку ото рта и рассмеялся. Лий застыл. Это было так обидно, хоть и выглядело, наверное, и, правда, смешно. Но так бесчестно с его стороны.

Не помня себя, мальчишка кинулся прочь. Куда-то в кусты, между деревьев и фонарей, в ту часть холма, которая была неосвещена праздничными огнями. Его трясло, горло сдавило спазмом. Но ноги несли его вперед, и ветер шумел в ушах, не давая всплыть на поверхность ни единой здравой мысли. И только обеспокоенное драконье курлыканье, раздавшееся в голове голосочком Таши, сумело заставить его слегка притормозить. Но остановиться до конца он так и не успел. На него сзади налетел кто-то жесткий и злой, как свора дворовых псов, загнавшая в западню кошку.

Лий как-то умудрился перевернуться, оказавшись лежащим не на животе, а на спине. И на нем сверху восседал взбешенный до предела Тай. Маосчник не зря давно дружил с Кэт. Чему-то Скарамуча успела его научить. Он с несвойственной ему силой перехватил запястья отчаянно сопротивляющегося и шипящего от злости Лия, и завел их ему за голову, удерживая и не отпуская. Глаза Савелия метали молнии. Но Тай не уступал ему. Они какое-то время боролись, отчаянно пыхтя и сопротивляясь друг другу. Савелий пытался сбросить его с себя, Тай всеми правдами и неправдами не давал ему сделать это. И остановились, только когда с неба к ним спустилась Таша. Приземлилась слева от борющихся мальчишек и отчаянно закурлыкала. Ставрас как-то объяснил им, что такие звуки способны издавать только новорожденные дракончики, потом голос грубеет, и курлыкать уже не получается.

Они замерли, но так и не посмотрели в сторону подросшей за этот месяц драконихи. Они прожигали друг друга взглядами и молчали. Первым опомнился Лий.

— Слезь с меня! — Воскликнул он и дернулся под Таем.

Тот же, вместо того, чтобы послушаться и отпустить, начал склоняться к нему. Лий зажмурился.

— Опять твои шутки? — Хрипло и зло вопросил он.

— Я не шучу, — Отозвался Тай, но Лий, конечно же, ему не поверил. Но Арлекин упрямо продолжил, все еще не опуская его. — Я на тебя засматривался, а твоя Маришка просто под руку подвернулась и приставать с намеками всякими начала.

— Не верю, — Лий для убедительности даже глаза открыл, чтобы Тай мог увидеть в них его уверенность в его лжи, но в глубине души все равно мелькнуло что-то, слишком похожее на надежду.

— Как хочешь, — Тихо сказал Арлекин.

Отпустил его руки и встал с него. Подошел к Таше. Подхватил малышку на руки. Она за этот месяц потяжелела, подросла. Но юному масочнику все еще не составляло труда держать её. Теперь он стоял к Лию спиной. Ждал, что тот скажет. Но Савелий молчал. Сидел на траве и смотрел в пустоту перед собой. А потом вдруг поднял глаза на близстоящее дерево и раскрыл рот в беззвучном крике. Прямо из ствола проступило бескровное лицо. Глаза были закрыты, губы бледны. С неба светила луна, позволяя рассмотреть оживший труп, и кровь от этого зрелища стыла в жилах.

Тай вздохнул и сделал шаг в сторону. Решил, что гордость тоже надо иметь. Раз Савелий такой тугодум, что до сих пор не понял… Лучше просто уйти. Он и собирался это сделать, но в этот момент ему в спину вжался Лий. И Тай опешил от такого его поведения.

— Эй, ты чего? — Все еще удерживая на руках дракона, Тай попытался обернуться через плечо. Увидел совершенно дикие глаза Лия. И сам не на шутку испугался.

— Там, — Голос человека дрогнул, но масочник все же рискнул посмотреть в сторону, в которую он указывал.

Увидел дерево с проступившим на стволе лицом и тут же успокоился. Он знал, что это за дерево. И где именно они очутились по вине Лия.

— Успокойся. Это просто могила, по-вашему.

— Что?! — Савелий не кричал, но в самой интонации, с которой он это выдохнул, было столько восклицательных знаков, что ими в пору было захлебнуться.

— Когда масочники умирают, — принялся разъяснять Тай, не возражая против того, что Лий все еще вжимается в его спину и хватается за плечи. — Их не закапывают в землю и не сжигают, как у вас. Их тела приносят сюда, в Древесный Некрополь, и помещают в деревья, возле которых в ту же ночь вырастают их тотемные цветы. Кстати, это, насколько я могу судить, кто-то из Бёрков. Только у них похоронное дерево — ясень. Я, когда с Кувшинкакреб гулял, от неё услышал.

— То есть… этот мертвяк, он не живой?

— Нет. Он мертвее всех мертвых. По-нашему, мертвее.

— Угу. — Лий совсем немного расслабился и отступил на шаг, но руки с плеча Тая не убрал. Помедлил и спросил, — А у тебя какое дерево будет?

— Когда умру, липа. У всех Икуф она.

— Ясно.