Драконьи танцы на битом стекле (СИ)

А Шельм, тем временем, играл на подмостках. Шутил, пререкался со слугами, безостановочно импровизировал. Конечно, его маской был Арлекин, а маской его партнерши Изабелла, но сейчас они были возлюбленными, и роли Арлекина и Изабеллы исполняли члены совета Иль Арте. Комедия была хороша. Зрители сопереживали и впитывали в себя магию слов, игры и действия. Магию масок. И проживали вместе с актерами выдуманные роли. Кто их выдумал? Никто. Сам мир вел их всех по таинственному пути импровизации и сатиры, сама судьба, что не властна над племенем драконов, но всегда где-то рядом, бродить поблизости, наблюдает, грозит. И действо захватило всех от мала до велика. А, подойдя к концу, разверзлось бездной танца.

Кульминацией танца стал поцелуй. Он был так уместен, так логичен. Идеально завершал сюжет пьесы. Ни у кого даже сомнения не возникло, что театральное действо могло закончиться как-то иначе. Изабеллу, что целовала Шельма, звали Анна Душицарими Имир. Об этом Ставрасу сказал Байрон Икуф, незаметно подошедший к нему во время представления. В голосе отца Алекса лекарь распознал просительные нотки. Его можно было понять. И радужный понимал, но смотреть на происходящее на сцене все равно было больно. Он кивнул в ответ на слова главы клана Икуф, и промолчал.

С Августом было проще. Он точно знал, что между ними ничего нет и быть не может. Даже дружба между драконоборцем и драконом — весьма сомнительное предприятие. Но Шельм — не Август. С ним было все и даже больше. От этого было вдвойне трудней возродить в душе забытое спокойствие, с помощью которого ему когда-то удалось отпустить Августа, уйдя, когда стало понятно, что он больше не нужен.

Они так идеально подходили друг другу, что у лекаря перехватило дыхание, когда он вместе с другими смотрел, как в центре сцены двое влюбленных на бесконечно томительное мгновение замерли друг напротив друга, а потом одновременно, не сговариваясь, потянулись за поцелуем. Это было красиво. Анна была на голову ниже Алекса. Её волосы, цвета мякоти персика, трепал ненавязчивый ветерок, губы призывно алели. Глаза, темно-карие и глубокие, взирали на избранника с таким неприкрытым восторгом, что Ставрас помимо воли отвел взгляд. Не смог смотреть. Ему было жалко эту девочку. Ведь со стороны Шельма, несмотря на всю безупречную игру Арлекина, не было такого же ответного света. Лекарю бы радоваться, но он загрустил. Затосковал по тем временам, когда был свободен и не обременен обязательствами, которые сейчас вдруг начали тяготить его.

Он ушел до того, как участники комедии закончили кланяться под громогласные аплодисменты толпы. Не было сил смотреть, не было желание объясняться. Небо расцветили огни фейерверка. На лицах, спрятанных за фарфором масок, заплясали разноцветные блики. Ставрас стянул свою маску. Пусть карнавал не окончен. Пусть праздник только начался. Но это роль была не для него.

— Ставрас ушел, — Пробормотал Лий, единственный из присутствующих заметивший уход лекаря.

Тай, стоявший рядом с ним, встрепенулся и принялся озираться. Но вокруг них стояло столько народа. Разумеется, Ригулти он так и не засек. Снова повернулся к помосту, на котором Шельм, Анна и Совет Иль Арте раскланивались перед публикой, и неожиданно для Савелия принялся дергать его за рукав, словно пятилетний ребенок, а не совершеннолетни масочник.

— Слушай, а Август — это кто?

Если бы на них со всех сторон не напирали толпящиеся у сцены масочники, Савелий мог бы сесть на траву прямо там, где стоял. В его голове просто не укладывалось, что кто-то мог этого не знать.

— Тай, ты что? — Выдавил из себя Лий, изумленно взирая на Арлекина, — Чему вас только в школах учат?

— А с какой это стати в Семинарии Масок нам должны были про бывшего парня Ставраса рассказывать?

— Да, никакой он не бывший парень! — Взвыл Савелий, радуясь тому, что за шумом аплодисментов не слышно его воплей, — Он первым из людей смог поладить с драконом, а потом создал все наше королевство, став основателем династии нынешних королей. Как такое можно не знать?

— Постой, — Тай озадаченно поскреб в затылке, — А лекарь наш тут при чем?

— Так он и был тем самым первым драконом, который с людьми на мировую пошел!

— И что, у них с этим Августом любовь, что ли, была?

— Ну, — Савелий замялся, ему еще ни разу не приходило в голову рассматривать союз Августа первого и Радужного дракона с этой стороны. И вообще, по его мнению, подобные разговоры граничили с кощунством, но как еще он мог все объяснить необразованному, как оказалось, масочнику? — Кто знает, как там все было на самом деле. Но, раз Август смог стать основателем династии, то…

— Ставрас благополучно его женил, так? И отправил в свободное плавание, дескать, выплывай, любимый, как знаешь? — Тай явно начал закипать, и Савелию это совсем не нравилось. Он уже был свидетелем того, во что может вылиться возмущение подлинного Арлекина.

— Послушай, я ведь и сам знаю только то, что нам…

— Дурак он, — перебив человека, припечатал масочник, — дурак и трус!