Драконьи танцы на битом стекле (СИ)

— Мне показалось, или вместе с тобой была моя Изабелла? — Тихо спросил Ландышфуки, не ожидая от предстоящего разговора с лекарем ничего хорошего.

Ставрас тяжело вздохнул и повернулся к нему.

— Я ведь уже давно говорил тебе, что нам нужно…

— В очередной раз все обсудить, — Искусно пародируя его, согласился Шельм. И снова невесело улыбнулся.

— Ты опять паясничаешь или на самом деле согласен? — Уточнил лекарь без тени шутки в голосе.

— Согласен, — Отведя глаза, Шельм коротко кивнул.

— Тогда… — Лекарь сделал паузу и рискнул предложить. — Тогда как ты смотришь на то, — Он склонился к уху шута и последними словами обжег нежную кожу дыханием, — Чтобы полетать?

— Здесь? — Шельм, обрадованный и удивленный, вскинул на него глаза, недоверчиво сверкнувшие в свете фонарей. — В этом мире?

— На этом празднике, — Поправил его Ставрас и… улыбнулся.

Не думая больше ни о чем, шут крепко обнял его, прижался щекой к плечу и на секунду зажмурился. Потом отпустил. Они ушли. Те, кто заметил это, промолчали. У каждого на карнавале свой праздник, у каждого свое личное маленькое счастье. Лекарь и шут в очередной раз отправились искать свое.

10

Могильный холм в ночь карнавала с высоты драконьего полета — незабываемое зрелище. Шельм крепко сжимал чешуйчатые бока коленями и отважно ловил губами встречный ветер. Чувство полета и уже успевшее забыться ощущение полной близости и сопричастности друг к другу захватили его. Он плыл по ним, словно молоденький листок, сорванный с липового дерева порывом ветра и уносимый вниз по течению реки. Ставрас не мешал ему наслаждаться. Не вмешивался. Ему тоже было хорошо в эти минуты. Просто быть рядом, просто ощущать биение сердце молодого шута, шум его дыхания, смешивающийся с ветром. Он разминал крылья. Он отдавался полету и масочнику, которому позволил разделить его с собой. И был счастлив. Краткие мгновения до начала разговора, но это счастье казалось чем-то незыблемым, чем-то, что нельзя просто так забыть или предать. Переступить через него. И, когда это поняли оба, лекарь заговорил.

"Она просила меня поговорить с тобой".

"Кто?" — Шельм был так захвачен моментом, что не сразу сумел отвлечься.

"Анна Душицарими. Так, она сказала, её зовут".

"Моя партнерша по комедии", — Произнес в мыслях Шельм и больше ничем не выдал своего любопытства.

Лекарь ждал, что шут скажет что-нибудь еще. Например, о своем отношении к ней, но, судя по всему, Шельм считал, что говорить тут не о чем. Сделав плавный разворот и заходя на новый круг, Ставрас, помедлив, продолжил.

Ему приходилось очень тщательно подбирать слова. Но лекарь быстро понял, что не стоит ходить вокруг да около, особенно с Шельмом, который мог схватить любой нерв разговора буквально на лету. Потянуть за любую нить. Масочник, что с него возьмешь?

"Она хочет от тебя детей".

Шут настолько растерялся, что чуть не соскользнул с драконьего бока. Ставрас успел поддержать его своей магией. Алекс выровнялся, крепче ухватился за жесткий гребень и, наконец, смог выдавить из себя.

"В каком смысле?"

"В прямом. Она не претендует на чувства. И я думаю, что ты должен выслушать её".

Шельм долго молчал. Так долго, что Ставрас, будучи в своей истинной форме, неожиданно осознал, что даже драконы могут испытывать страх, хотя, в этом и не было ничего удивительного, но он впервые вместе с ним испытал драконье сожаление. Даже о собственных детях, погибших по его вине, он не сожалел так, как о тех словах, что сказал сейчас.

Но Шельм спас его, ответив тихо и беззлобно.

"Чтобы я больше этого не слышал".

Ставрас промолчал. Но глубоко в душе, под толщей чешуи и панциря из прожитых лет, он испытал ни с чем не сравнимое облегчение. Не потому что шут отверг предложение Изабеллы, а потому что сумел сдержаться, не вспылил, не разругался с ним навсегда. В последнее время драконий лекарь начал не на шутку опасаться этого слова — "навсегда", особенно, по отношению к Шельму. И словно в подтверждение их примирения, в небо взмыли два дракона. Черный — мощный и большой, и изящный — почти миниатюрный на его фоне, с мерцающей в свете луны белоснежной чешуей.

"Тиль и Жерель? Что это?" — Мысленный возглас шута был полон удивления. Услышав ответ своего дракона, он застыл на его спине, не в силах оторваться взгляда от драконов, танцующих в небе. О да, они танцевали, ведь Ставрас не даром ответил ему всего лишь двумя словами.

"Брачный полет".

Как такое могло произойти? Почему сейчас? Что на них нашло? — сотни вопросов мучили шута, но он не мог подобрать к ним ни одного ответа. Шельм не сразу услышал на самой границе сознания тихий смех, и, лишь осознав, что это Ставрас смеется над ним, возмущенной фыркнул и потребовал объяснений, во все глаза рассматривая кружащихся в ночном небе драконов. Белого и черного. Такие роскошные крылья, такие непередаваемые сплетения, такой чарующий сердце танец среди звезд и лунного света. Парение.

"Может быть, снизойдешь до объяснений?"

"А ты объяснишь всем тем, кто остался внизу?" — В мысленном голосе бронзового шуту все еще слышался тихий смех.