Драконья гавань

– Точно не знаю. Я сейчас немножко пощупаю твою спину. Надеюсь, больно не будет, но сделать это нужно.

– Просто действуй, и покончим с этим, Сильве, – попросила Тимара, пытаясь говорить покорно, но в голос все равно прокралась нотка гнева.

Но Сильве это нисколько не смутило.

– Я же знаю, что ты не злишься на меня. А теперь стой спокойно.

Прохладная чешуйчатая рука девочки скользнула вдоль позвоночника от шеи до середины спины.

– Так не больно? Хорошо. По виду тут вполне здоровая кожа, только чешуя очень плотная, и еще… не знаю… не слишком похоже на человеческую спину. То ли мышц больше, то ли еще что. А вот здесь, по обеим сторонам…

Тимара зашипела и резко дернулась, и Сильве убрала руки.

– Хм… там у тебя два… э-э… разреза. Одинаковых. Каждый длиной примерно с мою ладонь, и края как-то топорщатся. И… пожалуйста, потерпи еще.

Прохладные ладони снова коснулись спины, а затем Сильве что-то потянула, и Тимара громко вскрикнула и согнулась пополам, зажмурив глаза и стиснув зубы. Что бы там девочка ни сделала, от этого по спине разлилась жгучая боль.

– Прости, Тимара! – выговорила Сильве так, словно сама стискивала зубы от боли. – Прости, пожалуйста. Мне не стоило это трогать. Кажется, у тебя пошла кровь. Но там… но в этих разрезах что-то есть.

– Что-то – это что? Грязь? Гной?

Сильве глубоко, с дрожью вздохнула:

– Нет. Там что-то растет. Что-то костяное, вроде, ну… вроде пальцев или чего-то такого. Тимара, иди к Беллин или Элис. Или даже к Меркору. Надо, чтобы кто-нибудь понимающий взглянул на это и сказал, что тебе делать. Дело плохо. Очень плохо.

Тимара не стала возиться с повязкой. Она схватила рубаху и натянула, не обращая внимания на боль, которой стоило ей резкое движение.

– Не говори никому! – хрипло потребовала она. – Пожалуйста, Сильве, не надо. Никому не рассказывай, пока я все не обдумаю.

«И не поговорю с этой проклятой драконицей».

– Обещай мне, что ты никому не расскажешь.

– Тимара, ты должна рассказать сама! Надо же что-то предпринять.

– Не говори, Сильве! Прошу тебя. Не надо.

Девочка скрипнула зубами:

– Ладно. Я не скажу.

Но вздохнуть с облегчением Тимара не успела.

– Пока не скажу, – добавила Сильве. – Я подожду один день. Ровно. А потом пойду к Беллин. Тимара, нельзя не обращать на это внимание. Само оно не пройдет.

– Я этим займусь, обещаю. Просто дай мне еще день, Сильве. Один день.

– Элис, я должен с тобой поговорить. У тебя найдется для меня время?

Вопрос Седрика прозвучал до странности официально. Элис, сидевшая за столом на камбузе, оторвалась от своей двойной работы. На заре Бокстер поймал в силки полдюжины мелких водоплавающих птиц и доставил их на борт. Элис ощипала и выпотрошила почти всю дичь, и та уже варилась на медленном огне. Последняя пара птиц, самец и самка, была аккуратно разложена на столе. Элис зарисовывала их в журнале, описывая размер, окраску и содержимое крохотных желудков. Она никогда еще не видела таких уток. Самцы щеголяли хохолками ярко-синих перьев. Поскольку все цветные чернила закончились, Элис просто описала оттенок рядом с рисунком.

– Я бы зарисовал их для тебя, – внезапно прибавил Седрик, когда она вопросительно посмотрела на него. – Ты могла просто попросить.

– Что ж, иногда попросить труднее, чем сделать самому, – сухо заметила она.

Элис всматривалась в него и отчаянно пыталась разглядеть своего давнего друга. Уже десятки раз она его прощала. И десятки раз просыпалась среди ночи или отвлекалась от работы – и понимала, что скрипит зубами, поскольку ей вспомнилось какое-нибудь событие из прошлого в свете нового знания, которое открыл ей Седрик.

Ей казалось, что она уже вычислила, кто из ее друзей и знакомых знал об истинных пристрастиях Геста. И кто из них был осведомлен о его отношениях с Седриком. Теперь все выглядело таким очевидным. Брошенные вскользь замечания, некогда звучавшие так загадочно, обрели смысл. Стали понятными некоторые сцены. Ей вспомнилось, как однажды торговец Фелдон подавился вином, когда его молодая жена с сочувствием спросила Элис, не удалось ли той забеременеть. Тогда ей показалось, что он смутился. Но теперь она уверилась, что он просто пытался подавить смех, представив, как Гест делит с ней ложе. Воспоминание, представшее в новом свете, отозвалось жгучей болью и обидой при одном взгляде на Седрика. Он тоже присутствовал на том званом обеде.

Похоже, от ее взгляда его пробрала та же дрожь, что и ее саму. Он на миг поджал губы, а затем покачал головой, как будто от чего-то отказываясь.

– Элис, мне нужно с тобой поговорить, – повторил он.

Она вздохнула и отложила карандаш:

– Я слушаю.

Седрик чуть поморщился, глянув на неподвижные птичьи тушки. Элис услышала шелест – пошел дождь, тронув рябью воду за бортом. Седрик подошел к двери камбуза и плотно ее прикрыл. Сел напротив и положил на стол потрепанный холщовый мешок.