Драконья кровь

Инк ощутил чувство опасности. От каменной ладони шла не только сила, но и предупреждение. Что-то случилось там, снаружи. Инк аккуратно вышел из разума лирса. Запутанный лабиринт многомерной реальности не был помехой после первого прохождения. Первая ступень кинра была всё так же полезна, чего не скажешь про остальные.

Инк не был уверен, что делать с остатками разума демонического бога. Из них сочилась могучая энергия, но в итоге он решил не рисковать и выбросил её прочь из своего микрокосма. Снаружи бушевал дождь из сверкающих радужных клочков силы. Некоторые из них проходили в опасной близости от Инка. Одна летела прямо в его микрокосм. Каменная ладонь засияла желтым светом, создав над Инком защитный зонт. В момент удара радужного пятна на руку статуи бога появилась маленькая трещина. Это стало для Инка сигналом к действию. Он быстро нашёл взглядом место, в которое упала его броня духа. В широком радиусе вокруг камня-ключа не было следов разрушения. Инк тут же устремился к этому месту, удерживая в тумане мнимого тела свой кристаллический мозг и два глаза-гэррона, которые удалось уберечь от повреждений в битве благодаря превращению в каменного лирса.

* * *

Эссерт медленно приближался к выходу из маленького мира. Пробираться сквозь дождь разрушения было тяжело. На каждые три шага вперёд приходилось делать два назад, во время уклонения от сверкающих пучков нитей. Он активно работал крыльями, маневрировал хвостом, но не мог действовать в полную силу из-за своей хрупкой ноши. Если бог-зверь будет делать слишком сильные рывки и резкие повороты тела, девочка получит травмы внутренних органов. Эссерт не мог допустить подобного. Его затея с защитой ребёнка от звериных повадок родни из нулевого мира обернулась еще более сильной опасностью.

«Нужно было оставить её под присмотром в торговом дворце, — корил себя Эссерт. — Смотрительницы наверняка смогли бы успокоить её. Даже если нет — это было куда лучше риска смерти в маленьком мире из-за чужой для неё битвы.»

Краем глаза Эссерт заметил странное поведение законов. После разрушения тела каменного зверя осталось небольшое облако тумана. Оно становилось всё тоньше, таяло под непрерывным дождём разрушения. Нити алого цвета притягивались к одной из частей облака. Туман двигался к неповреждённому участку земли. В безопасном месте лежали скомканные тряпки, в которых Эссерт узнал броню его противника. Созданные из одухотворённых материалов они не могли выдержать подобной бомбардировки фрагментами законов, но золотой дракон помнил движения Инка Фейта. Он то и дело что-то проверял в своём кармане. Теперь Эссерт понимал, что парень устроил ловушку и даже имел некое средство для сохранения своей жизни.

«Лирс не сожрал его… Как он смог пережить нападение? — Эссерт не мог поверить своим глазам. — Без помощи могучего бога, он должен был просто…»

Мысли бога-зверя оборвались, когда к облаку стянулись алые нити законов. Они сплелись в подобие зонта над маленьким облаком, а их цвет изменялся от красного к рыжему и затем — к оранжевому и спокойному коричневому. Превращение сил законов было возможно лишь между родственными связями. Ярко-алая нить была одной из разновидностей могущества любви, но теперь от щита законов веяло спокойным благородством дружбы. Лавовый поток горячей страсти затвердел надежным и неколебимым камнем взаимного уважения и поддержки.

Эссерта охватило чувство обиды. Дружба была редкой силой среди богов. Золотой дракон не мог даже предположить откуда здесь взялся некто настолько сильный, чтобы оказать подобную помощь его врагу. Самым неприятным было понимание родства этого закона с благородством. Эссерт пошел против своего внутреннего бога. Предоставленная его врагу помощь казалась неотвратимой насмешкой судьбы. Благородный должен был помочь этому брошенному потомку богов, а не ускользнувшему от присмотра родни молодому золотому дракону.

Эссерт чувствовал пылающий стыд, но вместе с ним разгоралась и непримиримость. Бог-зверь уже зашел так далеко и не был намерен останавливаться.

«Он не умрёт здесь, поэтому и я не должен. С каждой минутой дождь становится лишь плотнее. Я должен поставить на кон всё или моя месть так и не будет достигнута, — Эссерт посмотрел на пятачок свободного от дождя пространства. — Слишком далеко. Я уже не смогу ничего сделать ему здесь, но в нулевом мире… Мягкосердечность стала для меня непосильной ношей.»

Эссерт плотнее окутал своей силой девочку. Она не получила ни одной травмы и это было маленьким поводом для гордости бога-зверя. Он был намерен защитить её не смотря ни на что. Эссерт бросился напрямую к выходу, без всяких уловок и манёвром. По его спине тут же ударили несколько пучков острых нитей, оставив кровоточащие раны на мирской плоти и духовных телах. Бог-зверь едва не упал. Втянув силу из фиолетовых нитей боли он взмахнул крыльями особенно сильно, чуть не забыв о хрупком ребёнке в коконе силы, прижатой к его животу.

* * *