Драконья кровь

Она широко раскрыла глаза, словно пыталась показать, что сучится нечто страшное, если он назовёт её имя вслух. Девочка прижимала к губам палец, но мальчик даже не заметил, как она двигала рукой. Раз! И уже призывает к тишине, словно по волшебству.

«Квазир», — проговорил мальчик про себя, а девочка важно кивнула, словно могла прочитать его мысли.

— Меня зовут Логрот! — мальчик протянул девочке руку, и та отчего-то засмеялась.

Она всё же протянула свою ладонь. Вместе с рукопожатием полыхнуло коричневым светом. В голове мальчика мелькнул образ покрытой трещинами статуи. Повреждения заросли на глазах, но это зрелище быстро наскучило. Мальчик попытался вспомнить коричневую вспышку. Не такая коричневая как шоколад — светлее. Как полированное дерево, но без лака. Такое старое, но не ветхое. Крепкое, надёжное…

Девочка качала рукой. Мальчик не выпускал её ладонь. В другой руке у девочки был меч. Стало завидно.

— У меня тоже есть… есть… — мальчик запутался, но потом вспомнил. — У меня есть особые глаза. Не такие, как обычные… Смотри!

На лице девочки появился испуг. Она что-то показывала, пытаясь его остановить, но мальчик не слушал.

— Это не страшно. Сейчас…

Мальчик вспомнил о маленьких розово-фиолетовых звёздах в своих глазах и заставил их вспыхнуть. Он перевёл взгляд на девочку, мечтая впечатлить её и закричал от боли. Девочка сияла ярче солнца, переливаясь множеством красок. Радостный рой мыслей замер, выстроился в стройный порядок.

Инк порадовался тому, что его здравомыслие вернулось, но в тот же миг всё стало намного хуже — сгусток света перед ним обратился комком неудержимой сверкающей мощи. Инк слышал гудящий звук и осознавал — это его крик, но сдержаться не получалось. Глаза-гэрроны взорвались, снеся вместе с тем и полголовы мнимого тела. Кристаллическая замена мозга для хранения данных улетела куда-то в сторону, капля крови демона в пирамиде лопнула яркой вспышкой, пропитывая всё пространство внутри пирамиды. В той части светоча, что воспринималась как сфера с оболочкой из бирюзового пламени остались всего три гибкие нити из девяти. Сейчас они походили на взбесившихся зверей перед лицом смерти. Нити светоча вылетели в микрокосм и попытались спрятаться в тонких телах, но их рывок был настолько стремительным, что зародыши божественной сути не выдержали. Одна нить разбила голубой камень, перебегая между осколками. Другая — беспощадно пронзила головастика, прошив его насквозь в десятках мест. Третья вгрызлась в металлическую друзу, перемалывая зерна одно за другим.

Тонкие тела были разрушены. Инк успел заметить, что их цвет изменился одна так и осталась голубой, но приобрела более насыщенный оттенок и словно сияла изнутри. Вторая стала зелёной, как уничтоженный ею головастик, а третья — серебристой.

Сияние непостижимой силы пропало. Даже без глаз-гэрронов Инк мог видеть мир, пусть и без прослойки пространства снов. Перед ним стояла девочка. Квазир. Её лицо выглядело отрешенным, а глаза — пустыми. Губы ребёнка дрожали и в ответ её силуэт покрывался яркими вспышками законов, будто прорываясь сквозь оболочку. Девочка смотрела на Инка и в её глазах снова появлялись эмоции. Она развернулась и побежала прочь, волоча за собой меч демона.

— Она не хочет навредить мне… — Инк испытывал странные ощущения. Одна его часть разума, связанная с проекцией сферы, была благодарна ребёнку за это действие. Другая — мерцающая алой с тёмными бликами пирамидой, призывала схватить её и потребовать ответы, только найти для этого какой-нибудь безопасный способ.

В разуме Инка смешались мысли смертного, скопившего за свою жизнь ничтожное количество баллов, и хладнокровного духа, в которого он превратил себя сам. Его столпы личности более не казались такими уж стабильными.

«Если я не могу удержать столпы в разуме, то стоит где-то записать их… Я же хотел создать кодексы для своего артефакта шестого мира, вот и для себя сделаю такой… Да. Кодекс — это хорошая идея…»

Инк с грустью смотрел вслед стремительно удалявшейся девочке. Хладнокровный дух в его разуме становился всё сильнее. Шесть из девяти нитей слились с гранями пирамиды.

«Эти грани и есть столпы, что я заложил для себя… Нити, чем бы они ни были, имеют огромное значение для разума. Теперь шесть из девяти поддерживают мою собственноручно созданную личность. Без поддержки оставшихся трёх сфера просто… исчезнет? Или будет поглощена?»

Инку было жаль терять ту часть себя, что хранила в нём смертного. Новая личность высокомерна, расчетлива, безжалостна. И теперь накрепко спаяна нитями светоча. Инк боялся потерять себя, а три беснующиеся нити превратили едва проросшие тонкие тела в кучу бесформенного мусора. Обломки его божественной части уже сами собой рассыпались на пыль, не белую, а сероватую, мутную.

Нити замедлились, будто выпустили свою ярость. Они рванули в сферу, остатки личности смертного стабилизировались. Поменявшие цвет нити светоча втроём не только удерживали оборону, но даже оттеснили давление пирамиды, словно гордые владыки, свысока смотрели на слабых сородичей.