Драконья кровь

Слова, услышанные в храме, всплыли в голове сами собой. Семена сомнений лучше всего прорастают в невежестве.

— Учитель, уберите его уже, — неприязненно произнесла Арси. — Одна мысль о том, что мне приходилось касаться этого, чтобы создать копию способности силового поля… Это было так мерзко!

Фея капризничала, но Инка её слова совсем не задевали. В каком-то смысле он даже понимал её. Дух отражения и Арси исчезли, перед глазами Инка снова распространился чистый белый мир.

«Если она помогает мне, то откуда знает о плане? Ну, конечно, — Инк мысленно скривился. — Я выбросил из светоча сгустки навыков, полученных в мире отражения, но сделал это уже после того, как придумал план.»

Эти части всё же были шпионами в его разуме. С одной стороны, он от них избавился. С другой — можно ли доверять духу отражения?

Инка отвлекло приятное чувство в глазах. Его источником были не гэрроны глазных яблок, а спрятанные в них изменённые крупицы светоча. Они словно открывались после долгого сна. Другой слой мира предстал перед Инком в совершенно новом свете — размытые розово-фиолетовые пейзажи с яркими искрами чужих светочей обретали четкость, обрастали деталями. В этом пространстве проявлялись сюрреалистичные дороги — то каменные ступени храма, то звёздные тропки, то клочки земли с примятой травой. Образы множились, но впервые это пространство стало обрастать иллюзиями из людских снов и мечтаний. Всё вокруг разукрасили цветные крики сердец.

Поверх окружающего пространства легла новая картинка. В мире грёз она выглядела чуждо — мутная клякса с неровными краями. Пятно накрыло Инка куполом колышущейся полупрозрачной плёнки. Картинка обрела перспективу, заполнилась людьми с размытыми лицами. Они стояли в зале, очень похожем на холл в доме Михаэлона. Одна из фигур приблизилась. Лицо Арси было почти таким же, каким его помнил Инк, разве что слегка темнее от загара.

- Привет Инк, — произнесла девчонка. — Можешь не отвечать, я и так знаю, что ты тоже рад меня видеть.

Благодаря лирсу Инк мог видеть происходящее в белом мире. Все ухищрения Арси по созданию дружелюбного вида казались смешными.