Драконяша для отшельника

В итоге, Демон, потеряв последнее терпение, тупо словил Беляну, возвращавшуюся как-то вечером от душевых, и утащил ее в одну из дальних комнат…

— Не ори, — страшным голосом прохрипел он в испуганное бледное лицо девушки, а затем одним рывком задрал на ней ветхую футболку. На мгновение ослеп от вида белой-белой нежной груди с розовыми сосками, шумно выдохнул сквозь зубы, и положил обе ладони на то, что теперь принадлежало ему.

Беляна не сопротивлялась, только дрожала и цеплялась в широкие, заросшие темным волосом предплечья Демона.

Кажется, что-то шептала тихо и жалобно, но Демон, оглушенный вседозволенностью и доступной теперь ему сладостью, не слышал. Он целовал нежную кожу на груди, шее, оставляя отметины, словно тавро принадлежности.

Потом уложил испуганно всхипывающую Беляну на удачно сваленные в углу комнаты старые одеяла, стащил трикотажные штаны, обнажая живот и бедра. Тоже белые. Красивые. Совершенные.

Охренел от доставшегося ему сокровища, перевел дурной, бешеный взгляд на бледное лицо с огромными глазами, выдохнул:

— Красивая…

И резко дернул Беляну на себя, раздвигая тонкие ноги, проводя грубыми жесткими пальцами везде, где мог достать, умирая от кайфа и предвкушения того, что будет…

Беляна только беспомощно уцепилась за одеяла, прикусывая красивые свои губки и обреченно закрыла глаза, словно отрешаясь от всего и сдаваясь на волю дикому зверю. Который не пожалеет.

Она оказалась права.

Демон не пожалел.

Через два часа, когда их нашла всполошившаяся Ба, он просто молча встал, набросил бережно на съежившуюся от стыда Беляну одеяло, и, не обращая внимания на проклятия и даже тычки разъяренной Ба, подтянул штаны и твердо взглянул на пришедшего на шум Марта:

— Я все помню. А ты?

Тот кивнул, опасливо отворачиваясь от прожигающей уже теперь его взглядом Ба.

— Не вздумай ее никому отдать, — предупредил Демон, — она моя теперь. Понятно?

— До следующего прихода твоего, — ответил Март, — а там… Посмотрим.

— Сука, — выругался Демон, но не стал развивать тему скаредности и хитрожопости главы семьи.

В конце концов, Март был в своем праве. У него есть то, что Демону теперь будет нужно. Постоянно. И он вправе требовать за это свою цену.

И Демон, наклонившись к Беляне, чтоб поцеловать в истерзанные губы и заглянуть в заплаканные глаза, подумал, что готов платить. И готов рассматривать все варианты оплаты.

Слишком сладкая награда. Неисчерпаемо сладкая.

— Знаете, — Драконяша задумчиво отрывается от чтения, и я поспешно отвожу от нее взгляд, палясь по-глупому на пустом месте, идиот, блять, — он мне не нравится, этот ваш Демон…