Драконяша для отшельника

Одна мелкая такаранья писька за ночь превратила моего кожаного монстра в тухлого кита с вылезшими со всех сторон кишками. Тошнотворное зрелище.

Нет, мне новый дизайн категорически не нравится.

Сам дизайнер-новатор сидит в центре композиции. Из разодранного в хлам покрытия торчит ушастая башка и нагло сверкает глазами-пуговицами. Из пасти свисает кусок обивки.

Кроме визуального стресса испытываю и обонятельный. Судя по всему, проклятый тушканчик тут вдоволь повеселился, используя мой диван не только, как игровую площадку, но и как отхожее место. Неоднократно, похоже, очень уж воняет…

Мелкая, гадкая, мстительная тварь…

— Жори-и-ик… Иди сюда… — мягко и сладко тяну я, легонько двигаясь ближе, чтоб успеть ухватить тварь за уши, и поглядывая наверх, чтоб, не дай бог, Драконяшу не разбудить…

Мы уж тут сами как-нибудь разберемся.

В чисто мужской компании.

Глава 27

— Ах ты, мелкая, подлючая дрянь! — тихий, словно задушенный рык, тем не менее будит меня, заставляя прямо-таки подпрыгнуть на кровати, столько в этих словах дикой экспрессии и гнева неконтролируемого.

Мгновение таращу глаза в пространство, озираясь и соображая, где я и что происходит.

В это время снизу доносится невероятный просто грохот, словно там… Ну… Не знаю, слон стотонный упал, я опять подпрыгиваю, а потом, прихватив по пути валяющееся на кресле полотенце, бегу вниз под уже непрекращающийся аккомпанент грохота и мата.

Боже! Боже, боже, боже!!!

Неужели, тварь Валька Рассохин опять приперся? И сейчас убивает Антона?

Боже!!! А у меня оружия… Надо же защищаться… Я его прикончу, просто прикончу…

— Иди, блядь, сюда, ушастый таракан! — рычит Антон снизу, а затем опять что-то грохочет.

И до меня уже впроцессе бега доходит, что мой любовник (боже, боже, боже… любовник…) воюет с моим песиком! Гоняет его!

Страх тут же переплавляется в груди в гнев, потому что я не знаю ничего такого, из-за чего надо так страшно рычать и гонять беспомощного щенка по комнате, словно взбесившееся животное.

А именно это, судя по всему, и происходит…

Ускоряюсь, поспешно драпируясь в полотенце, потому что предстоит воевать за жизнь собаки, и лучше это делать не в голом виде.

Сбежав вниз, оторпело застываю на ступеньке, не в силах поверить, что за такое короткое время можно разворотить комнату до такой степени.

Но, судя по всему, Антон разошелся не на шутку.

Диван, огромный кожаный монстр, который я про себя окрестила траходромом, весь изорван, обивка в ужасном состоянии, торчат клоки пороллона, тряпок и еще чего-то странного, похожего на жесткий темный волос. В самой комнате — полный бедлам!

Опрокинут и разбит стеклянный столик, валяется на боку огромный железный шкаф-витрина, тоже разбитый. Судя по всему, это он с таким диким грохотом упал недавно…

Раскатились повсюду какие-то непонятные кубки, стоявшие до этого тихо и мирно в том самом шкафу, ковер, красивый, с длинным ворсом, залит какой-то гадостью, белой и густой.

И посреди всего этого — Антон с бешено горящими глазами и оскаленным ртом гоняется на Жориком!

Судя по красному лицу, давно уже гоняется, и пока что перевес по баллам явно на стороне Жорика.

Антон мажет по мне темным жутким взглядом, тормозит на полном ходу, словно в стену бетонную врезается со всего размаха. Осматривает уже более обстоятельно от глых ног до сжатых на крае ткани пальцев и выше — к лицу… Облизывается, и я неловко переминаюсь с ноги на ногу, почему-то остро в этот момент ощущая, что из одежды на мне — только полотенце…

Судорожно стискиваю руки на груди, Антон, забыв о Жорике, делает шаг ко мне…

И в этот момент в мою же сторону с визгом несется Жорик! С разбегу запрыгивает мне на руки и жалобно пищит, жалуясь на внезапно сошедшего с ума хоязина дома.

Я машинально прижимаю дрожащую от страха собачку к себе, поворачиваясь в три четверти, чтоб уберечь его от кровожадного взгляда Антона.

— А ну, дай сюда эту тварь! — Он тут же приходит в себя и рычит так жутко, что я сама чуть ли не принимаюсь скулить, подобно Жорику, — дай, я ему шею сверну!

— С ума сошел? — еще больше отворачиваюсь, чисто на инстинктах выбирая защитную позу, — прекрати немедленно! Что он тебе сделал?

— Что сделал? — Антон срывается на еще более громкий грубый рык, а потом, неожиданно, тихо и низко шипит, — что сделал? Ты лучше спроси, что этот гаденыш НЕ сделал?

— Антон, если он где-то набезобразничал, то я же говорила, он еще маленький, не умеет сдерживаться… Не стоит принимать настолько близко к сердцу…

— Набезобразничал? — Антон внезапно и шустро передвигается по комнате, заскакивает на лестницу и оказывается совсем близко, нависает над нами, а Жорик, выпростав остренькую мордочку из-под моей мышки, рычит, скаля зубы. Мой ты храбрец! Несмотря ни на что, борется! Всем бы с него пример брать… — Ах ты, сучонок… — реагирует Антон на оскал Жорика, но уже без дикой, сшибающей с ног ярости, скорее, со сдержанным гневом, — еще и скалишься…

— Конечно, — защищаю я собачку, — он же напуган…