Драконяша для отшельника

Я разворачиваюсь, иду обратно к скалящему зубы мажорику, присаживаюсь, кошусь на понятливо отвернувшегося Иванцова и резко прихватываю придурка за ноздри указательным и средним пальцами. Хороший прием, действенный. Еще у клиентов своих подсмотрел в далекие и мохнатые годы юности.

Мажорик пищит, словно девочка в момент лишения целки, сучит ножками… Да… Интересно ему будет в камере. Весело.

— Ты, мальчик, не в курсе, как должна звучать женщина, когда ей по-настоящему в кайф, — шепчу я тихо, так, чтоб только для нас двоих, интим создаю легкий, — учись, пока тебе старшие товарищи позволяют. Хотя… Скоро ты узнаешь, как звучат мальчики, когда им в кайф… На себе узнаешь. Ты, кусок дерьма, крупно подставился, и я этого не упущу…

— Ты… Ты… Мой отец…

— Твой отец в ближайшее время будет крайне занят вытаскиванием собственной жопы из проблем, которые ты ему создал, — перебиваю я его, — все нужные записи, в том числе и нашего разговора с тобой, где ты папкой хвалишься, уже улетели, куда надо. И это не полиция, малыш, нет… Скоро вам всем, всей вашей блядской, поверившей в себя, семейке будет весело… А тебе, на нарах, с приятными соседями, тем более. Разрабатывай горло и жопу, малыш.

После этого я встаю, киваю на прощание Иванцову, старательно конспектирующему что-то в блокнотике, не иначе, особо удачные обороты моей речи, и со спокойной душой иду в дом.

Все данные по эпическому сражению на частной территории уже отправлены, куда нужно, и очень скоро семье Рассохиных будет не до преследования нежных Драконяш.

Ну а, если не хватит, то я добавлю. В конце концов, не зря же связи имею там, где надо.

Писатели — люди злопамятные, знаете ли, и любят долго и с удовольствием топтаться на костях всяких уродов. Вполне возможно, что я его еще и в книге какой-нибудь пропишу… В роли маньяка, например. Или мутанта с гнилым нутром… А потом буду долго и художественно убивать…

Отличная тема, да.

Захожу в дом, чутко прислушиваясь к звукам.

Драконяша, похоже, у себя. Переживает девочка.

А нечего переживать. Теперь. Поздняк метаться.

Поднимаюсь, без стука захожу в ее комнату.

И застаю картину маслом: испуганную рожицу, полные неверия и шока глаза, полураскрытые натертые губки…

И оскаленную мордяху мелкого засранца у нее на руках.

Так.

Со словами: “Нам кузнец не нужен”, беру ее защитника за шкирку и выбрасываю за пределы комнаты. Запираю дверь, с удовлетворением слушая захлебывающийся истерический лай с той стороны.

Пусть заходится, может, лопнет, наконец, от напряга.

— Почему кузнец? — удивленно хлопает ресницами Драконяша.

— Потерянное, бля, поколение, — качаю я головой, сдираю с себя футболку и молча толкаю поднявшуюся было с кровати девчонку обратно на покрывало.

Глава 25

— Но…

Вот неугомонная девка! Надо ей рот закрыть все же.

Я отрываюсь от стратегической задачи задирания на Драконяше подола широкого платья, в котором она выглядит, словно конфета, распакованная наполовину.

Ух, сожру сейчас! Всю! Вообще ведь не наелся, только прикусил!

Иванцов, гад, когда не надо, шустрый. Он бы так на потенциальные висяки прилетал, как ко мне во двор на огнестрел. Понятное дело, ему тут даже и трудиться не требуется, я же все уже решил! Всех подозреваемых, которые превратились в фигурантов, собрал и ровно во дворе сложил. Бери и пользуйся…

Вот и торопился, шустряк наш.

А я из-за него только разочек Драконяшу трахнуть успел, да и то, на ходу, можно сказать… На лету.

Отмечаю, что мозги мои сейчас работают исключительно в одном, тоннельном, я бы сказал, направлении. И решают только одну задачу: как добраться до сладкого. Опять. Теперь уже основательно и надолго.

Мнение самого сладкого меня сейчас вообще не колышет. Тем более, что я это мнение уже оценил и прочувствовал. Когда она меня внутри сжимала во время оргазма.

Понравилось ей, значит. Очень понравилось. Глазки до сих пор в шоке и тумане.

А значит что?

А значит, требуется двигаться в том же направлении!

И желание самой Драконяши попытаться врубить мозг сейчас как-то не в тему.

Потому я скольжу вверх по изгибающемуся, тонкому, одуряюще пахнущему телу, и вместе со мной скользят мои руки, задирая платье выше и выше.

Распаковывая конфету.

Полупрозрачная ткань, которая на этом гребанном коконе сверху прицеплена и походит на легкие стрекозиные крылья, ложится на лицо Драконяши, словно вуаль. И я замираю, вглядываясь в широко распахнутые глаза и тревожно раскрытые губы.

Она тяжело дышит, сжимает пальчиками края платья возле головы, словно последний оплот добродетели, а я…

А похер, потом сниму!

Жадно прижимаюсь к раскрытым губам прямо сквозь нежную прозрачную ткань, и ощущаю себя так, словно невинную невесту беру в первую брачную ночь. Или спящую царевну, укрытую фатой. Она стонет, пытается отвечать, дышит со мной в унисон, тряпка между нами сминается, я зверею, дергаю ее вниз, несмотря на слабое сопротивление судорожно сжатых пальчиков…

— Я-а-а… — урывает момент Драконяша, опять пытясь думать.

И в следующее мгновение сладко и обреченно стонет мне в рот. Я не собираюсь ее больше слушать. Хватит уже, хватит, бля!