Драконий подарок

Мне оставалось только натужно улыбнуться и поскорее спрятать свой кинжал.

Следующим подарком Жана стал пояс с флягой для горячительного, и судя по лукавой улыбке миледи, это тоже ее подарок. Граф подарил сыну коня – в свертке лежала бумага с родословной и дарственная, кузина побаловала родственника бутылкой особой травяной настойки, а подданный – пряжками для обуви. Стилет с печаткой занял место на новеньком поясе, и на этом подарки для виконта закончились.

Виконт

Сколько себя помню, отец никогда не любил открывать подарки; даже когда была жива матушка, он морщился, разворачивая очередной платок, но Марина сумела его удивить: шипастый кастет в упаковке из шерстяного платка вызвал у отца здоровый смех:

– Благодарю вас, миледи, – поклонился он моей жене, такой подарок я получаю впервые.

– На здоровье, милорд, надеюсь, вам никогда не придется использовать его по прямому назначению, максимум – придавить бумаги.

Продолжая улыбаться, отец развернул и мой подарок – дорожный чайный сундучок – и подарок дракона: письменный прибор из серебра и малахита. Илана порадовала дядю такой же настойкой, только в двойном количестве, а лорд Сиан подарил графу красивую кожаную папку для бумаг.

Что ж, подарки закончились, веселье в зале утихло, и пора отправляться спать: утром начнется новый год, придут новые заботы, а пока потихоньку гаснут свечи, стихает пение и топот, а усталая головка жены склоняется на мое плечо.

Часть 2 Драконий подарок

Марина

За окном дождь; я проследила пальцем холодную струйку и, вздохнув, погладила округлившийся животик. Уже третий месяц я живу в доме драконьей бабушки: почти сразу после праздника перелома зимы навалился токсикоз, и скрывать очевидное от себя и окружающих не стало никакой возможности.

Обрадованный граф с улыбкой наблюдал, как я, зеленея, выбегаю из-за стола, а Жан водил меня за руку даже из спальни в будуар, но мужчин ждали холодные скалы, а столичный дом, осаждаемый любопытными, не самое лучшее место для беременной женщины.

И мужчины решили все сами: опасаясь за мою зеленеющую от резкого движения физиономию, отправили меня телепортом во сне. Бабуля была очень рада и устроила меня с максимальным комфортом, вот только…

Я опять сглотнула слезы: здесь безопасно, и леди Лионелль не дает скучать, и Жан вместе с Роленом готовы появиться здесь по первому сигналу амулета, но – снова «но».

Я перестала смотреть за окно и подошла к столу: плакать нельзя, опять затошнит. Теперь на затянутой темно-розовым сукном столешнице постоянно лежала открытая тетрадь – каждый день я задумчиво садилась на стул и записывала пару строчек о погоде, противном рукоделии или первых толчках малышки.

Очень хотелось родить дочку и хоть так отомстить миру за мои мучения: даже бабушка дракона ничего не могла поделать с токсикозом; пожимая изящными плечами, она утверждала, что совокупная магия женщины, беременной от сильфа, посильнее двух драконов, а потому лежи тихонечко и страдай.

Но к токсикозу я быстро привыкла: подумаешь, через десять минут после обеда понависать над тазом, зато потом дадут морсу сколько хочется и даже разрешат полежать.

Гораздо тяжелее было бороться со страхом: каждую ночь я видела Жана и Ролена, ползущих по черным глянцевым камням, изрезанным трещинами; слышала завывание ветра, ловила пересохшими губами ледяной разреженный воздух и просыпалась, содрогаясь от мучительного кашля.

Неизменная и, кажется, совсем не спящая камеристка поила меня успокоительным зельем, помогала умыться и сменить сорочку и снова укладывала, напевая что-то на незнакомом мне языке.

На смену этим видениям приходили кошмары, связанные с родами: меня, окружали врачи в привычных голубых масках, потом глаза резал яркий свет, и все вокруг заливалось багровым цветом спекшейся крови. Судорожно пытаясь увидеть, что случилось, я падала в бесконечную пропасть. После реального падения с кровати камеристка стала ночевать в моей комнате.

Летать во сне в родной дом уже не получалось, лишь дважды хватило сил написать, что все хорошо и я жду ребенка, ответ разглядеть не удалось. Ролен объяснял это окрепнувшей связью с этим миром, но я начинала ненавидеть бесконечный снег, холод и дым очагов.

Теперь за окном шел дождь – поместье леди Лионелль находилось южнее, и здесь уже вторую неделю шли дожди; вымощенная плитами аллея, по которой я ежедневно гуляла, скрылась в потоках воды, а длинная галерея, сырая и холодная, мысли о прогулке загоняла в самый дальний угол.

Обмакнув перо в чернильницу, я взялась написать письмо кузине Илане, которая скучала в столице. Лорд Сиан уговорил строптивую упрямицу принять его родовой перстень, а потом, мотивируя свое решение «долгом перед правителем», умчался в экспедицию вместе с Жаном. И теперь мы с Иланой раза два-три в неделю обменивались длинными посланиями, включающими в себя меню обеда и рисунок очередной салфетки.